– Пожалуйста, подойдите сюда, чтобы опознать вашу собственность, сэр, - сказал Джексон. Человек кивнул и начал пробираться по ряду под аплодисменты, пока не смог наконец пройти вперед. Шум стих, Джексон прошел к краю сцены и заглянул в бумажник.
– Это ваш?
– спросил он, глядя вниз. Человек кивнул.
– Какое имя там написано?
– спросил Джексон.

– Там написано Мигель, - сказал со своего места Замбендорф.

– Он прав!
– Джексон сделал удивленный жест, приглашая зрителей разделить свое благоговение. Он посмотрел на Замбендорфа, потом протянул бумажник Мигелю.
– Откуда вы, Мигель?
– спросил он.

Мигель наконец обрел способность говорить.

– Из Мексики... я здесь в отпуске с женой и сыном... Да, это мой бумажник, мистер Джексон. Спасибо. Он бросил нервный взгляд в сторону Замбендорфа и торопливо пошел назад, на свое место.

– С днем рождения, Мигель!
– сказал ему вслед Замбендорф.

Мигель остановился, повернулся и удивленно взглянул на него.

– Разве у вас сегодня не день рождения?
– спросил Джексон. Мигель покачал головой.

– На следующей неделе, - объяснил Замбендорф. Мигель шумно глотнул и остальное расстояние до своего места преодолел бегом.

– Ну, как вам это понравится!
– воскликнул Джексон, широко разводя руки, а аудитория откликнулась продолжительными аплодисментами и одобрительными выкриками. Замбендорф за Джексоном отпил воды из стакана и позволил атмосфере еще больше накалиться. Он мог бы добавить, что неизвестный благодетель, отдавший администрации бумажник, вынув его из кармана Мигеля, тоже обладал смуглой кожей - это был армянин, - но такое сообщение ухудшило бы впечатление.

Теперь аудитория готова. Аппетит ее разгорелся, и она хотела новых чудес. Замбендорф встал со своего места и прошел вперед, а Джексон инстинктивно отодвинулся в сторону, превратившись в зрителя: теперь это полностью шоу Замбендорфа. Замбендорф поднял руки; аудитория снова стихла, на этот раз тишина была напряженной и выжидательной.

– Я много раз повторял, что то, что я делаю, совсем не волшебство, сказал он; его звучный голос гулко отдавался в студии.
– Это есть у всех. Я вам покажу... В данный момент я посылаю вам в мозг представление о цвете - всем вам - обычный цвет. Раскройте свое сознание... Видите?
– Он посмотрел в камеру, которая его снимала.
– Расстояние не имеет значения. Вы все, кто смотрит наше шоу дома, вы тоже можете присоединиться к нам. Сосредоточьтесь на представлении о цвете. Исключите все остальное из мыслей. Что вы видите?
– Он повернул голову из стороны в сторону, подождал и воскликнул: - Желтый! Это желтый цвет! Кто из вас его видел?
– Примерно четвертая часть собравшихся подняла руки.

– Теперь число!
– сказал Замбендорф. Лицо его излучало возбуждение. Число между десятью и пятьюдесятью, обе цифры нечетные, но разные. Например пятнадцать... но одиннадцать не подойдет, потому что обе цифры одинаковые. Да? Теперь... думайте! Чувствуйте!
– Он закрыл глаза, поднес сжатые кулаки к вискам, подержал их так секунд пять и объявил: - Тридцать семь!
– На этот раз примерно треть рук поднялась вверх под хор "ох!" и "ах!", и впечатление было еще более сильным.
– Наверно, кое-кого я смутил, - сказал Замбендорф.
– Я хотел сказать тридцать пять, но в последний момент изменил намерение и...
– Он остановился, так как примерно еще половина зрителей подняла руки; вообще все собравшиеся восторженно размахивали руками.
– О, очевидно, кое-кто из вас это уловил. В следующий раз мне нужно быть определенней.

Но никто уже не упрекал его в этой небрежности: у всех складывалось впечатление, что они участвуют в абсолютно необычном и чрезвычайно значительном событии. Неожиданно всем показалось, что любые жизненные неприятности и проблемы могут быть решены очень просто: нужно только пожелать, чтобы они не существовали. Каждый может постигнуть эту тайну, она доступна всем. Неизбежное становится более приемлемым, недостижимое делается тривиальным. Нет больше одиночества и беззащитности. Учитель поведет их. Они пойдут за ним.

– Кто здесь Алиса?
– спросил Замбендорф. Ответило несколько Алис. Из города на дальнем западе... на берегу, - уточнил он. Одна из Алис оказалась из Лос-Анжелеса. Замбендорф увидел неизбежное бракосочетание, в котором участвует кто-то из членов ее семьи - ее дочь. Алиса подтвердила, что ее дочь в следующем месяце выходит замуж.
– Вы много о ней думаете, сказал Замбендорф.
– Поэтому я так легко уловил. Ее ведь зовут Нэнси?

– Да... Да, Нэнси.
– Взрыв аплодисментов.

– Я вижу океан. Ее жених моряк?

– Он служит во флоте... на подводной лодке.

– Он инженер?

– Нет, штурман... Но, наверно, тут и инженерные знания нужны.

– Совершенно верно. Благодарю вас.
– Длительные аплодисменты.

Замбендорф рассказал об успешной сделке, заключенной этим утром торговцем одеждой из Бруклина, после некоторых колебаний сообщил телефонный номер и профессию рыжеволосой молодой женщины из Бостона и правильно назвал счет футбольного матча, в котором участвовали два парня из второго ряда в прошлый четверг.