– Какого дьявола?
– сказал Уайттейкер.
– Кто-то должен положить конец этому вздору, прежде чем он зайдет слишком далеко.

Больше говорить было нечего. Конлон перевел взгляд с Вернона на Мейси и просто спросил:

– Ну, как?

Те посмотрели друг на друга, но никто из них не стал задавать дополнительных вопросов.

– Как ты думаешь?
– спросил наконец Мейси.

Вернон поднял брови, согнул плечи, развел руками, показывая, что ответ может быть только один. Мейси медленно кивнул, потянул себя за бороду, еще немного подумал и посмотрел на Конлона.

– Я думаю, мы согласимся, Уолт. Договорились.

Конлон выглядел довольным.

– Хорошо. "Орион" стартует через три месяца. Через сорок восемь часов получим подтверждение САКО, включая вопрос о вознаграждении. В течение недели обсудим остальные подробности. Нужно будет пройти подготовительный тренировочный курс в центре подготовки персонала САКО в Северной Каролине для тех участников экспедиции, кто не относится к САКО, так что последние три недели оставьте свободными, договоритесь о временном отсутствии в университете и тому подобное.

Уайттейкер откинулся в кресле, потер руки и взял со стола свой пустой стакан.

– Я думаю, пора наполнить снова, - сказал он.
– Всем то же самое?

– Сейчас сделаю, - сказал Мейси.

Уайттейкер следил, как Мейси собирает пустые стаканы и относит их к открытому винному бару.

– Видели Замбендорфа в шоу Эда Джексона вчера вечером?

– У-гм, - хмыкнул Мейси через плечо.

– Неплохое представление, - сказал Уайттейкер.

– О, Замбендорф - отличный артист, не сомневайтесь в этом, - ответил Мейси.
– Если бы он занимался только этим, из него вышел бы первоклассный цирковой иллюзионист и фокусник. Но вот с его утверждением, что все это подлинное, никак не могу согласиться. Очень многие верят в это и тратят время и деньги в поисках волшебной страны, чтобы обрести смысл жизни. Это трагичная растрата человеческих потенциалов и талантов.

– Ну, номер с цветами и числами достаточно прост, мне кажется, сказал Уайттейкер.

– Простая теория вероятности, не так ли?
– спросил Конлон, глядя на Вернона. Тот кивнул. Уайттейкер вопросительно посмотрел на него.

– В аудитории такого размера достаточно людей, подумавших о желтом цвете, чтобы произвести впечатление. Можно было бы назвать и другой цвет, - объяснил Вернон.
– Замбендорф вообще никакой цвет не задумывал. Аудитория поверила ему на слово.

– А как же числа?
– спросил Уайттейкер.
– Тут не могло быть то же самое. Тридцать сколько-то... тридцать семь, кажется? Я думал, результат будет гораздо хуже.

– Большинство тоже так подумало, - сказал Вернон.
– Но вспомните, что сказал Замбендорф: число меньше пятидесяти, причем обе цифры нечетные и различные. И если помните, одиннадцать и пятнадцать он привел в пример. Это еще больше сужает круг, потому что по какой-то причине никто не задумывает то, что уже названо. Из оставшихся чисел в любом случае примерно треть задумает тридцать семь. Никто не знает, почему. Просто предсказуемое поведение. Психологи называют это "стереотипом населения". А примерно двадцать три процента назовут тридцать пять. Так что все его слова о том, что он в последний момент изменил свое намерение, обман: просто ему нужно было, чтобы общий результат превзошел половину. И сработало - можно было подумать, что все подняли руки.

– Мммм... интересно, - сказал Уайттейкер.

– Помните, Замбендорф сказал женщине, что ее дочь выйдет замуж за морского офицера, штурмана, на подводной лодке?
– спросил Мейси, отворачиваясь от бара и возвращаясь с двумя стаканами.

– Да, - ответил Уайттейкер.
– Это впечатляет. Как он мог все это узнать?

– А он не знал, - просто ответил Мейси. Уайттейкер удивился. Мейси передал выпивку Уайттейкеру и Конлону и вернулся к бару, чтобы налить себе и Вернону.
– Вас обманывает память, Пат. У меня есть запись всего шоу, я прокручу, если хотите. Замбендорф сказал только, что дочь Алисы собирается выйти замуж за моряка. Он не говорил о военно-морском флоте, не говорил о подводной лодке и не упоминал штурманское дело. Все это назвала сама Алиса, но этого люди обычно не запоминают. В сущности Замбендорф даже предположил, что этот парень инженер - вполне разумное предположение, но, как оказалось, ошибочное, и Алиса его поправила. И не только поправила она превратила его промах в полупопадание, потому что сама же дала и объяснение. Заметили? Готов поручиться, что практически никто этой его ошибки не заметил. А вот если бы он угадал верно, все бы запомнили. Люди видят и запоминают то, что им хочется видеть и помнить. Замбендорфы во всем мире этим умело пользуются.

Вернон кивнул.

– Единственная информация, которую он выдавал сам, это то, что ее дочь выходит замуж за моряка.

– Но это откуда ему могло быть известно?
– спросил Уайттейкер.

Мейси пожал плечами.

– Это можно проделать многими способами. Например, тот, кто до начала шоу побродит по помещениям, многое может услышать.

Уайттейкер удивился.

– Серьезно? Вы шутите! Я хочу сказать... это же слишком просто. Даже ребенок мог бы до этого додуматься.

– С легкостью, - согласился Мейси.
– Но большинство взрослых об этом не думают. Поверьте мне, Пат, он так действует уже много лет. Чем проще ответ, тем менее очевиден он для большинства людей. Они всегда ищут объяснения посложнее, какие только можно вообразить.

– Неужели с бумажником тоже было подстроено?
– спросил Конлон. Марта говорит, что должно быть, но я не уверен. Не думаю, чтобы Эд Джексон согласился на такую наглую ложь.

Мейси собрался ответить, но случайно задел рукой стол и пролил немного вина.

– О, простите, Пат! Вот, я позабочусь об этом, - воскликнул он, поставив стакан и слегка промакивая воротник жилета Уайттейкера. Маленькое пятнышко, ничего не будет заметно.
– Мейси снова взял свой стакан, сел на диван и взглянул на Конлона.
– Прости, Уолт. Так что ты говорил?