– Откуда мне знать?
– ответил Мейси.
– Но я знаю, что могу повторить все, что он делает.

– Но ведь это ничего не доказывает, - сказал низкорослый.
– Вы всегда говорите одинаково... Если бы Замбендорф прошел по Чизапикскому заливу отсюда до Вашингтона, вы бы сказали:

– О, да, это старый трюк хождения по воде.
– Если вы можете что-то сымитировать, это совсем не значит, что в первый раз был обман.

– Когда он пройдет по заливу, я выскажу свое мнение, - пообещал Мейси.

– Мистер Мейси, вы согласились подписать мне карточку меню, неуверенно сказала женщина в сиреневом.

– Я так и сделал.

– Но карточка у меня, и я...

– Вы меня не поняли. Я уже подписал.

– Не думаю, чтобы я поняла...

– Загляните внутрь.

– Что? О, но... О, мой Боже, вы только поглядите. Вы ведь к ней не притронулись! Как там оказалась ваша подпись?

В этот момент за Мейси показался улыбающийся Бертон Реймелсон с бокалом бренди в руке. Он небольшого роста, почти лысый, и даже безупречно сшитый вечерний костюм не в силах скрыть его худобу; но проницательные глаза и выступающий вперед подбородок вызывали невольное уважение. Толпа гостей расступилась, пропуская его.

– Великолепное представление!
– сказал он.
– Мои поздравления, мистер Мейси. Я уверен, что говорю от лица всех, если добавлю: благодарю вас за то, что вы придали такое великолепие моему приему.
– Его слова были встречены одобрительным гулом и аплодисментами. Он повернул голову, обращаясь к гостям.
– Я знаю, вы хотели бы долго разговаривать с мистером Мейси, но думаю, после выступления нужно дать ему возможность немного отдохнуть и расслабиться. Обещаю, что постараюсь уговорить его позже присоединиться к вам.
– Снова повернувшись к Мейси, он сказал: - Не хотите ли посидеть с несколькими моими друзьями в библиотеке за стаканом бренди?

Они прошли через обеденный зал, через помещения, украшенные деревянными панелями, портретами в позолоченных рамах и богатыми занавесами, и Реймелсон рассказывал о доме и участке. Дом был построен для железнодорожного магната в двадцатые годы двадцатого века, а в конце века его купил отец Реймелсона. Со слов Конлона Мейси знал, что семья Реймелсонов располагает многими сотнями миллионов, но они распределены между многочисленными членами семьи, наследниками и семейными фондами таким образом, чтобы избежать подозрительного сосредоточения вкладов. Большая часть богатства была создана во время угольного бума, последовавшего за антиядерной кампанией семидесятых и восьмидесятых годов, после чего Америка обратилась к девятнадцатому столетию, в то время как другие нации устремились в двадцать первый век. Частичным следствием этого стало уменьшение конкурентоспособности американской промышленности и ее устремленность на внутренний рынок, чтобы поддержать свою платежеспособность.

В библиотеке их ждало человек шесть, и Реймелсон представил тех, с кем Мейси еще не встречался. В их число входили Роберт Фейрли, племянник Реймелсона, возглавляющий совет нью-йоркского банка, тесно связанного с ГКК; Сильвия Фентон, отвечающая за связи корпорации с общественностью, Грегори Бул, главный менеджер ГКК; и Каспар Ланг, заместитель Була.

Реймелсон наполнил стакан из открытого шкафа у очага, добавил содовой и протянул Мейси. Предложил коробку с сигарами; Мейси отказался.

– Я очень рад, что вы согласились приехать, - сказал Реймелсон.
– Вы обладаете великолепным мастерством. Особенно я ценю проникновение в мысль человека, которое вам дает ваша профессия. Это редкая и очень ценная способность.
– После короткого колебания он добавил: - Надеюсь, она достойно оценивается в нашем мире.

– Хорошее представление.
– Бул похлопал Мейси по плечу.
– Я всегда был циником, но могу откровенно сказать: вы меня почти обратили.

Мейси слегка улыбнулся и отхлебнул бренди.

– Я вам не верю, но все равно приятно слышать.
– Кое-кто рассмеялся, все улыбнулись.

– Но ведь это только ваше хобби, не правда ли?
– спросил Роберт Фейрли.
– Большую часть времени вы профессор человеческого поведения или еще чего-то.

– Психология познания, - подсказал Мейси.
– Я изучаю, во что люди предпочитают верить и почему. В этом большую роль играют обман и самообман. Так что, как видите, хобби - это продолжение моей работы, но в другом облике.

– Интересное занятие, - заметила Сильвия Фентон.

– Бертон прав: это ценный талант, - сказал Бул.
– Мало кто умеет отличить нечто имеющее смысл от нелепости. Большинство не знает, с чего начать... их никто не учил. В наши дни в бизнес-школах учат только механике финансов.

– Интересная мысль, - заметил Реймелсон. Он несколько секунд подумал.
– Не приходило ли вам в голову, мистер Мейси, что ваши специальные познания могут быть применены за пределами академических интересов? Мейси не ответил, и после паузы Реймелсон продолжал: - Мне не нужно долго распространяться, что значит иметь в своем распоряжении ресурсы и возможности такой корпорации, как ГКК. И мы все знаем, что такая корпорация может вознаградить услуги, которые она считает особо ценными... скажем, исключительно щедро.