— Блейк, — выдохнула она. Джоанна закачала головой, вид у нее был как у нашкодившего щенка.

— Ты чего? — спросил я. — В детстве это было большим ударом, но сейчас мне безразлична Елена и ее судьба.

Я смотрел на нее и никак не мог понять, почему я рассказываю это ей. Раньше у меня никогда не возникало желания делиться с кем-то подробностями своей жизни. Отец мой единственный близкий человек, но даже он не знал, что у меня на душе.

Что такого было в ней, в этой маленькой своенравной брюнетке, что заставляло меня откровенничать, словно мне вкололи сыворотку правды? Почему я считал, или скорее чувствовал, что могу доверять ей?

— Прости за ту неудачную шутку в ресторане, — виновато сказала она.

Я непонимающе взглянул на нее, пока не вспомнил, о чем она говорит.

— Про то, что меня не выносит даже собственная мать?

Она несмело кивнула.

— Забыли, — усмехнулся я.

— Я не думала, что обижу тебя, — сказала она, обхватывая мое предплечье своей рукой и подтягивая меня ближе.

От этих прикосновений мне хотелось заулыбаться, как подросток получивший поцелуй самой красивой девочки школы. Но Джоанна жалела меня, а это все меняло. Я не терпел жалость.

— Ты не обидела меня. Мне все равно, — холодно отмахнулся я.

Джоанна кивнула, но руки моей не отпустила. Двумя пальцами я отщипнул кусок ваты и закинул его в рот.

Вата сразу превратилась в твердый комок сахара, я разгрыз его и проглотил.

— Никогда не ел эту ерунду, и не стоило начинать, — кивком головы указал на лакомство в ее руках. — Оно же в камень превращается.

Она рассмеялась и повернулась всем телом ко мне.

— Просто не нужно брать столько много, — она отщипнула кусочек и потянулась ко мне. — Открой рот и вытяни язык.

Я удивленно уставился на нее, но все же выполнил просьбу.

Она потянула свои пальцы с зажатой в них ватой к моему рту и положила ее на язык. Лакомство быстро растаяло не оставляя после себя ни единого твердого комочка сахара.

Через секунду я уже притянул ее за шею к себе и поцеловал. Мой язык прорвался сквозь ее губы и соединился с ее языком в нещадной битве. Джоанна легонько прикусила меня за нижнюю губу и засмеялась, отклоняя голову назад.

— И как? — спросила она, прерывисто дыша.

Я заторможено кивнул, пожирая взглядом ее губы.

— Сладко.

В ответ она кокетливо улыбнулась и взглянула на меня из-под полуопущенных ресниц.

Опять этот взгляд и эта улыбка.

Она сводила меня с ума.

Мне нравилось, как смотрели на меня девушки, когда хотели оседлать мои бедра. Жаждущий, горящий и нетерпеливый взгляд. Но Джоанна смотрела по-другому, иногда в ее глазах мелькало желание, но в остальное время, она просто искренне наслаждалась моментом.

Она ничего не требовала от меня, ее не интересовали мои деньги, положение и власть. Она была не с Джефферсоном — богатым наследником, она была с Блейком, и когда не выпускала колючки, кажется, наслаждалась временем, проведенным с ним.

Джоанна быстро расправилась со сладкой ватой и захотела покататься на аттракционах. Я не был большим любителем подобных каруселей, но все же на каждом, покорно сидел рядом с ней. Она выбирала невысокие и небыстрые аттракционы, поэтому я был спокоен.

— Так, на чем покататься еще? — спросила она сама у себя и принялась рассматривать различные карусели.

Я хотел предложить ей покататься на мне, но не стал озвучивать это щедрое предложение, чтобы не нарушить равновесие, установившееся между нами.

Огонек в ее глазах смешил и умилял меня. Джоанна была как лиса, которую запустили в курятник. Если она любит карусели, то почему так редко бывает в подобных местах?

— Хочу на колесо обозрения, — вдруг выдала она, указывая на адскую круглую махину. Мое сердце рухнуло в пятки и я, сглотнув и нацепив на лицо равнодушную маску заговорил:

— Ты уверена? Эта конструкция не выглядит надежной.

Плотик из пустых бутылок, перевязанный клейкой лентой и тот был надежнее.

Она с подозрением взглянула сначала на аттракцион, а затем на меня. На пухлых губах появилась маленькая улыбка, и сощурив глаза, она спросила:

— Ты что, испугался?

— Нет! — мгновенно парировал я.

Джоанна схватила меня за руку и упрямо потащила к аттракциону.

— Тогда пошли, прокатимся, сверху видно весь город, да и крутится оно медленно.

Ага, зато падать с него — быстро.

Я стоял как вкопанный, не позволяя хрупкой девушке сдвинуть себя с места.

— Блейк, ну пожалуйста! — взмолилась она, впервые пожелав от меня чего-то. Ее глаза жалобно округлились, словно она была потерявшимся котенком, прибившимся к моим ногам. Руками она вцепилась в мое предплечье, изо всех сил потягивая на себя, а губы изогнулись в грустной гримасе.