— Миссис Скотт, я Джоанна, — поправила я Дороти.

— Я так и сказала, — пробубнила старуха и сделала еще один глоток чая.

— Никаких мужчин я не вожу, все время ко мне захаживал лишь один мужчина — это мой родной брат. Еще ко мне часто приходит подруга.

— Та светловолосая кукла? — изогнула бровь миссис Скотт.

— Да.

А Дороти бы поучиться такту, с другой стороны учиться ей уже поздновато.

— Красивая твоя подруга. Но мужчин я помню несколько. Один был с уродливой собакой, второй без.

Я усмехнулась.

— Миссис Скотт оба раза это был мой брат, а вот, то, что его собака уродлива, я соглашусь с вами.

Клянусь, на губах Дороти на секунду проскользнула тень улыбки. Поэтому я решила добить это, окончательно растопив ее сердце.

— Не то, что ваш… Ээ-э. Ваша собака, — кивнула я на ушастого телохранителя, сидящего по левую руку от меня.

Стул справа от меня заняла Фелиция. Она не чувствуя ни капли неловкости, которую я в отличие от нее буквально ощущала осадком на своих губах, потянулась к середине стола и взяла себе сэндвич со шпинатом.

— Это Лесси, моя девочка, — пояснила Дороти, на ее губах появилась небольшая улыбка.

Кажется, победа за мной.

Я пробыла в гостях у Дороти около двух часов. Все это время она безумолку трещала о своей собаке. А когда я похвалила ее мебель, что явно было пустой лестью, она получила новую порцию воодушевления и начала рассказывать мне о каждом предмете в ее квартире: что, где, когда и при каких обстоятельствах она купила.

Я засобиралась домой, а Фелиция вызвалась меня проводить.

Мы вышли за дверь, и я не могла не задать мучающий меня весь вечер вопрос. Спрашивать при Дороти я постеснялась.

— Фелиция, я правильно понимаю, что вы ее дочь.

Женщина по-доброму улыбнулась, но отрицательно качнула головой.

— Я социальный работник, — пояснила она.

Я была в смятении.

— Но я ни разу не видела вас.

— Я работаю всего три недели с Дороти, до этого она выгоняла всех, кого к ней подсылала социальная служба, — сказала Фелиция сложив руки перед собой, и получше запахивая свой серый кардиган.

— Вы не знаете где ее дочка? — спросила я.

— К сожалению, я не знаю многого, но за это кроткое время, что мы провели вместе, я поняла, что Дороти давно перестала общаться с дочерью.

— Насколько давно? — не унималась я.

Фелиция задумалась.

— Я полагаю, что они не общаются уже около тридцати лет.

Я удивленно вскинула брови.

— Как такое возможно?

Фелиция пожала плечами.

— Давние обиды.

— Но прошло тридцать лет. Разве эти обиды все еще имеют силу? — недоумевая, спросила я.

— Вы не поверите, как долго один человек может хранить в себе обиду. Я думаю, они обе уже не помнят, что стало причиной раздора. В какой-то момент выработалась привычка, — предположила Фелиция.

— Но у дочери Дороти наверняка уже есть свои дети, а может, даже внуки.

— Вполне возможно. Такая легкая, но вместе с тем трудная вещь обида. Она лишила дочь матери, а мать ребенка, внуков лишила бабушки, а правнуков прабабушки.

Я все еще пыталась осмыслить ее слова. В душе оставалась какая-то пустота.

— Почему она называет меня Джессикой? — решила задать я последний вопрос.

— Не знаю, но ее дочь вроде звали Джессикой.

— Аа, — только и выдала я. — Ну, спокойной ночи.

— Приятно было познакомиться, Джоанна.

— И мне.

Я зашла в квартиру и скатилась по двери на пол. Это день был тяжелым. Столько всего произошло, что касалось меня лишь косвенно, но я все равно чувствовала себя, словно по мне прошелся грузовик.

Я вынула телефон из кармана и включила его.

Два пропущенных от мамы.

Три смс от Барбары.

Пять смс и четыре пропущенных звонка от Блейка.

Это нельзя больше продолжать. Мне нужно сказать ему правду и закончить эту историю.Открыв диалоговое окно, я напечатала короткий текст.

Тяжелый день, было много работы.

Поговорим завтра?

Нажав отправить, я не стала дожидаться ответа от Блейка, а снова отключила телефон.