— Ты сводишь меня с ума, Ева-а, — мой стон и его вдох возле уха. — С удовольствием съел бы тебя.

Парой глубоких толчков выбивает из меня судорожно воздух. Руки массируют голые ягодницы и сжимают.

Меня грубо, без пауз берут. Задыхаюсь, кровь закипает. Со шлепком натягивает за бедра, вбиваясь до упора. Доверяюсь ему, только пусть не останавливается. Сама подаюсь назад, но Тимур удерживает меня внизу. Плюхаюсь грудью на кровать, сжимаю пальцами плед под нами, кусаю губы.

Ощущаю горячий язык, мокрая дорожка по позвоночнику мгновенно покрывается мурашками. Его ладонь сгребает волосы на затылке, твердая плоть алчно вбивает в мягкий матрас, насаживая на член быстро и резко.

Большой палец кружит на клиторе. Живот стягивает тугим узлом. Громко всхлипываю. Чувствую, как сокращаются мышцы, обхватывая Тимура. Внутри что-то взрывается. Пытаюсь оттолкнуть мужчину от себя, но член внутри сжимают мои судороги.

Тимур рычит, двигается порывисто и жадно. Голова кружится, ничего не понимаю. Тимур хрипло стонет и замирает внутри. Выгибаюсь и падаю назад в объятия мужчины.

Глава 25. Тимур

Изучаю спящую рядом женщину, убирая с ее лица пряди волос. Меня беспокоило то, насколько сильно меня влекло к ней. И еще более тревожным был тот факт, что это не просто секс – хоть это и было приятным бонусом. Ева сводила меня с ума от гнева, но все же я ловил себя на том, что хочу ее каждый раз, когда оказываюсь рядом.

Да, до этого мне нравились некоторые женщины, но Бог свидетель, если бы кто-то из них выкидывал такие трюки, как Ева, я ушел бы навсегда.

Так почему же я все еще был здесь?

Я не собирался трахать избалованную девчонку, но вряд ли сейчас в этом был смысл. Что, блять, я делал? Вот, что имело смысл.

Как бы я ни старался презирать Еву и все, что она наделала в прошлом, я восхищался этой женщиной. Она выбила почву у меня из-под ног, переманив Филиппова. Сама того не зная, Ева совершила немыслимое. Она постоянно удивляла меня, и это было то, чего я никогда не испытывал с другой женщиной, даже с ее двоюродной сестрой. София была предсказуемой, никогда не закатывала истерики.

Ева шевелиться, что-то бормоча во сне. Она поворачивается ко мне спиной, прижимаясь плотно своей восхитительной задницей. Даже во сне она возбуждает. Обнимаю за бедра, притягиваю к себе эту бестию, уткнувшись носом в ее волосы. Сладкий аромат кокоса заполняет воздух.

Прошло пять лет с тех пор, как я последний раз позволял себе такую роскошь – прижаться к девушке после секса и отдохнуть. Какая ирония! Ева забрала у меня это удовольствие, но и она же его вернула.

Толкаю дверь, удивленно подняв брови.

— Привет, мам, — наклоняюсь к женщине, целуя в щеку, и впускаю в квартиру. — Что ты здесь делаешь?

— Чего? Разве я не могу заскочить, чтобы просто поздороваться со своим любимым сыном? — мама по-детски щипает меня за щеку, осматривая гостиную. — Дорогой, как ты можешь здесь жить? Такое мрачное место.

Маме никогда не нравилась моя квартира. Каждый раз она норовила напомнить мне об этом и притащить какую-нибудь безделушку для интерьера.

Ухмыляюсь, прекрасно зная, что в этом визите есть подвох. Марта Энгберг приходила только, когда у нее был припрятан сюрприз в рукаве. Молюсь, чтобы в этот раз обошлось без свиданий с какой-нибудь женщиной, которая, по мнению мамы, идеально бы мне подходила. Поскольку все братья и сестра были счастливы в браке, мама полностью сосредоточилась на единственном одиноком сыне, то есть на мне. И ее планы часто терпели фиаско.

— Другие матери, может быть, но не ты. И мне нравится моя квартира. Не хочешь кофе? Чай?

Направляюсь на кухню, прикидывая, где может быть чайник. Мама вздыхает позади меня и открывает дверцу шкафчика. Конечно же, чайник был на месте – именно там, где она оставила его в последний раз.

— Давай я приготовлю сама чай, сынок.

Я был более чем счастлив, уступая место маме, и усаживаюсь на барный стул.

— Знаешь, Тимур, я беспокоюсь о тебе, — вздыхает мама, щелкая электрический чайник. — Тебе нужно начать жить, а не уходить с головой в работу. Как ты вообще питаешься? К этой кухне не прикасались вечность.

— Я прекрасно справляюсь, — скрещиваю руки на груди и пожимаю плечами.

— Да. Но вопрос в другом. Счастлив ли ты? — мама встает передо мной и одаривает нежной улыбкой. — Все ли твои потребности удовлетворяются?

Образ Евы, удовлетворяющий особую потребность, возникает в сознании. Откашливаюсь, почувствовав прилив крови к члену. Блять, мы видели пару дней назад, а Ева уже нужна мне.

— Я в порядке, мам, — повторяю, выуживая пакетик зеленого чая. — С лимоном?

— Отлично ты меняешь тему, — мама усмехается. — Больше не буду вмешиваться в твои дела.