??Глянула вокруг и аж офигела! Где я?! Что за процессия? Мужчины и женщины одеты в длинные чёрные балахоны. Ряженая толпа медленно и торжественно идёт впереди меня в сторону отвесной гранитной скалы. Женщины воют, как на похоронах. По-другому их хоровое пение и не назовёшь.
Никто не плачет, но ощущение такое, что происходит какая-то очень дикая и злая хрень. Лица у всех трагические, теперь самой выть хочется. Стараются в мою сторону не смотреть.
Глянула на себя и офонарела. Я в отличие от всей этой безумной толпы иду абсолютно голая, шагаю босиком по вымощенной гладкими тёплыми камнями дороге, да ещё и руки связаны верёвкой в запястьях спереди, а конец этого (Мать вашу!) каната держит в руках какой-то старый хмырь, ведёт меня, как овцу, на привязи и постоянно оглядывается.
Глава 1 Попаданка
1
Глянула вокруг и аж офигела! Где это я?!
Что это за процессия? Мужчины и женщины одеты в длинные чёрные балахоны. Детей среди них не видно. Вся эта ряженая толпа медленно и торжественно идёт впереди меня по каменной дороге в сторону отвесной гранитной скалы. Женщины воют. Прямо как на похоронах. По-другому их хоровое пение и не назовёшь.
Никто не плачет, но ощущение такое, что происходит какая-то очень дикая и злая хрень. Оглянулась. Позади меня идут такие же странные люди. Лица у всех трагические, теперь самой выть хочется. Стараются в мою сторону не смотреть.
Интересно. С чего бы это, а? Я что так ужасно выгляжу? И куда это я вместе с ними топаю?
Глянула на себя и офонарела. Я в отличие от всей этой безумной толпы иду абсолютно голая, шагаю босиком по вымощенной гладкими тёплыми камнями дороге, да ещё и руки связаны верёвкой в запястьях спереди, а конец этого (Мать вашу!) каната держит в руках какой-то старый хмырь, ведёт меня, как овцу, на привязи и постоянно оглядывается.
2
Я попыталась было открыть рот, чтобы спросить, какого лешего тут происходит, что эти люди задумали со мной сделать, но ничего не получилось. Не смогла разжать губы. Сколько ни пыталась, но раскрыть рта так и не смогла. Только сопела, надувала щёки, но по-прежнему молчала. Ничего не вышло. От безрезультатных усилий из глаз потекли слёзы.
— Ммм... — я могла только мычать.
Ближайшая ко мне женщина заметила мои потуги и зло осклабилась:
— Зря стараешься. Вохрам наложил на тебя заклятие, на твоих устах печать молчания.
Вот стерва! Могла бы так близко ко мне не подходить и, уж тем более, не дышать на меня своим зловонным дыханием. Таких гнилых зубов как у неё я ещё никогда ни у кого не видела. Брр! Меня передёрнуло от отвращения. Хорошо, что я не слишком брезгливая. Если бы меня вырвало, то с закрытым ртом сразу бы умерла.
Кто такой Вохрам? Что на меня тут всем насрать, я уже поняла. Только не смогла понять, что за заклятие на меня наложил Вохрам. Кто он? Неужели это тот самый урод, что ведёт меня на привязи и постоянно лыбится?
Страшно даже представить, для чего меня раздели. И главное — за что? Что я им всем сделала? Сколько ни пыталась вспомнить, кто я такая и почему оказалась в столь ужасном положении, ничего не вспомнилось. Похоже, память мою тоже стёрли каким-то заклятием.
Дойдя до скалы, процессия остановилась. Сколько их? Сотня? Две? Три или больше? Вообще не представляю, как можно их пересчитать. Да и зачем? Этим должна заниматься полиция. А всё же странно, что я ничего про себя не помню.
Высокий седой бородач поднял руку ладонью вверх. Все разом заткнулись. Прямо как по команде стихли даже хористки. В наступившей тишине стали слышны крики чаек. Что такое? Мы на морском побережье или впереди океан?
Седой высокий мужик. И борода у него тоже седая. Он тут за главного, что ли? Кто он такой? Судья? Прокурор или кто? Как его должность тут называется?
— Склонитесь ниц! — заорал вождь и вся эта секта рухнула перед ним на колени.
Даже тот увечный тип, который держал в руках конец верёвки упал на колени, как подкошенный. За то время пока шли, я уже внимательно его рожу рассмотрела. Косой шрам через всю физиономию делал его настоящим страшилищем.
Я стояла в полный рост и смотрела на седого мужлана. Тот бесстыже пялился на меня с минуту, другую, а потом завопил, обращаясь ко мне.
— На колени, Кора! Вспомни, что ты послушная дочь нашего племени. На колени!
Да пошёл ты к дьяволу! Никакая я не дочь! Ваше племя сектантов впервые вижу! Очень надеюсь, что полиция вовремя вас арестует. Господи! Как умирать не хочется! Для чего же ещё меня связали? Хотят меня в жертву принести? Бросить в море с обрыва? Убить? Утопить? Что за хрень тут происходит? Ритуальное убийство?
— Кора! На колени! — снова заорал главный недоумок. — Ты должна быть послушной своему року.
Ага! Сейчас. Как же! Так я и послушалась. Я упорно продолжала стоять, пытаясь кистями рук прикрыться, как фиговым листочком. Вокруг зашикали.
— Бесстыдница! На колени!
— Встань на колени.
— Устыдись своей наготы.
Это кто сейчас сказал? Снова эта тётка с гнилыми зубами. Вот же тварь какая! Сами меня раздели, связали, а теперь ещё и стыдят. Уроды моральные. Где же наша доблестная полиция?
Я почувствовала, как урод дёрнул на себя верёвку, вскрикнула от боли в запястьях и плашмя рухнула на камни. Из носа потекла кровь, из глаз — слёзы. Ну, вот. Теперь ещё и нос мне сломали. Приподнялась на локтях, посмотрела на обидчика.
— Кряк! Зря ты так с ней... — сквозь зубы злобно прошипел молодой симпатичный сектант, стоящий на шаг впереди меня.
Оказывается, у меня тут есть и защитники... или один защитник. Тот шрамированный урод, который мне нос сломал, ухмыльнулся и промолчал.