Я многозначительно брякнула цепью.

— Ой! Извини. Забыл, — сказал Людовик и ударил по земле концом хвоста.

Кандалы и цепь исчезли моментально, как будто их и не было. Вот это трюк! Да ему в цирке можно выступать! Я потёрла лодыжки и встала в полный рост, стараясь прикрыться руками.

Дракон, конечно, не мужчина, но всё равно самец, и рассматривает меня слишком уж откровенно. Надеюсь, что он предпочитает самок своего биологического вида, и мне ничего не грозит. Голой, даже сидя верхом на драконе, я бы показаться людям не хотела.

— Под камнем сундук с одеждой наездницы, — сказал Людо, словно услышал мои мысли. — Сейчас отодвину валун. Ну, вот. Можешь одеться теперь.

— Костюм наездницы? — я со вздохом напялила трусы, кожаный корсет, едва прикрывающий грудь, и задумчиво повертела в руках тонкие ремешки непонятного назначения, расстегнула пряжки, примерилась... На талию их не наденешь, слишком короткие. Надеюсь, что это не ошейник. И зачем их четыре? Шея-то одна.

— Это вместо подвязок для чулок, — подсказал Людо. — Надень на бёдра, по два ремешка на каждую ногу.

— Зачем их надевать, если нет чулок?

— Ясно зачем. Для красоты.

Чтоб ты понимал в женской красоте, летающий крокодил рогатый! Подумала, но промолчала. Надела ремешки на бёдра, по два на каждую ногу. Посмотрела на себя. Это и есть костюм наездницы? В таком наряде только в публичный дом или на цирковую арену. Я бы выбрала последнее в силу своего характера, но ездить согласна только на ослике или пони, больших животных я боюсь.

4

— Кто сказал, что рождённый ползать летать не сможет? Лечу! Я лечу!

— Вообще-то лечу я, а ты просто катаешься на моей спине, — уточнил Людо. — Сейчас пойду на снижение. Под нами внизу твой городишко. Спалить его к чертям?

— С ума сошёл, что ли? Там же люди!

— Ну, как знаешь. Тебя они не пожалели.

— Не правда. Как минимум один из них заявил о своём желании с тобой сразиться, — возразила я.

— Могу доставить ему такое удовольствие вот прямо хоть сейчас. Кто этот храбрец?

— Не вздумай! Он ещё совсем ребёнок. Четырнадцатилетний мальчишка.

— Ааа... Значит, через двадцать девять лет ему стукнет сорок три года. Жаль, что дуэль не состоится. К тому времени он будет уже женат и с кучей детей.

Людо пошёл на снижение, раскинул крылья и парил над городской площадью. Крыши домов стремительно приближались. На улицах горели фонари, в окнах домов — свет.

Жаль, что не смогу в полной мере насладиться торжественностью момента. Зрителей мало, но те, кто нас заметил, застыли, задрав головы вверх. Из окон домов начали выглядывать любопытные. Люди что-то кричали, махали руками. Некоторые особо бескультурные показывали указательным пальцем в небо.

Я чувствовала себя на коне, то есть на драконе. Всё же я очень великодушная! Мысленно испепелила взглядом всех своих обидчиков и врагов, но дракону этого сделать не позволила. Пусть живут. Я против геноцида.

Описав три прощальных круга над городом, дракон начал набирать высоту. Я оцепенела. Не хотелось бы свалиться вниз. Жаль, что к костюму наездницы парашют не прилагается.

— Обними меня за шею, — голос Людо прозвучал как-то не совсем прилично, в нём почувствовались интимные нотки.

Вот же засада! Чтобы не свалиться со спины дракона, мне пришлось почти лечь и обнять Людовика за шею. Наверняка он это сделал специально, чтобы меня напугать. Теперь под нами были только тучи, а вверху звёзды. Я от страха потеряла счёт времени.

На рассвете стало ясно, что мы летим над морем или океаном. Хотела уже начать задавать вопросы, но на горизонте показался остров.

Дракон приземлился на вершине скалы. Там была абсолютно ровная площадка и на ней огромное гнездо, правда не настолько большое, чтобы в нём мог поместиться дракон.

— Слезай. Приехали, — скомандовал Людовик Франсуа де Арконти. — На этом острове моё родовое гнездо.

Я слезла с его спины, огляделась по сторонам, потом вскарабкалась в гнездо, примеряясь, можно ли в нём удобно разместиться, ведь надо же где-то спать.

Надеюсь, что дракон не откладывает яйца и мне не придётся их высиживать. Надо бы сделать хотя бы шалаш или навес. Я же не птичка, чтобы спать под открытым небом. Печально вздохнув, я легла на ворох соломы, раскинула руки в стороны и так застыла, глядя ввысь.