— Поставьте Жертвенную Деву на колени! — скомандовал главный.

Ко мне протянулись чужие руки, по-моему, мужские, подняли меня с камней, усадили так, чтобы я, как и они, оказалась коленоприклонённой. Так вот я для них кто! Жертвенная Дева! Они что? Собрались меня тут всей толпой девственности лишить? Полиция! Насилуют! Пожар!

— Ммм! Ммм! Ммм!

— Молчи, Дева непорочная! У тебя ещё будет время высказаться, — сообщил седой и, продолжая стоять, обратился к толпе фанатиков: — Люди добрые! Найдётся ли среди вас смельчак, который сразится с людоедом?

Что?! С людоедом?! В глазах помутнело и я рухнула, потеряв сознание.

3

Синее безоблачное небо. Солнце высоко. Чайки надо мной кружат... Я уже в раю? Ааа, нет. Вот и злая рожа тётки с гнилыми зубами. Ведьма злая! Дышит мне прямо в лицо.

— Старейшина! Она очнулась, — тварь поганая сдала меня, теперь как пить дать жертвенный ритуал начнётся.

Дать бы этой гадине по гнилым зубам, чтобы сразу все повылетали. Я постаралась вновь прикинуться выключившейся, но в лицо полетели брызги смердящей жидкости. Что это за гадость на меня льют? Надеюсь, от неё моя кожа не слезет. Пришлось открыть глаза.

— Мару, подними её. Все на колени!

Женские пальцы с грязными кривыми ногтями вцепились в мои плечи мёртвой хваткой. Синяки мне обеспечены. Кто такая эта Мару? Чего она постоянно крутится рядом со мной?

— Итак! Я повторю свой вопрос. Есть ли среди молодых людей желающие сразиться с Людо?.. — торжественным тоном спросил старейшина или как там его.

Я завертела головой, надеясь, что кто-нибудь вступится за меня. Ведь не все же люди уроды! Есть же и добрые... или нет? Женщины и мужчины старались на меня не смотреть, отводили взгляды, молчали.

— Ворхам! Пора. Ты же сам видишь. Никому она не нужна. Она сирота. К тому же бесприданница. Даже мачеха от неё отказалась, говорит, что нрав у девчонки скверный. К тому же она уже совершеннолетняя. Старая дева. Ей двадцать один год. Кому она нужна? — уродливый Кряк выплёвывал слова, разбрызгивая слюну.

— Ворхам! Кора ленива и непослушна. Она сквернословит. Кора не почитает и не уважает меня, — заорала гнилозубая Мару, так она мачеха, оказывается.

Ну всё! Моя песенка спета.

— Я бы попробовал за неё сразиться! — выкрикнул из толпы молодой юношеский голос.

И тут же послышался звонкий звук пощёчины.

— Не слушайте его, люди! Он не ведает, что говорит. Ему ещё только четырнадцать! — истошно закричала какая-то женщина.

— Я бы попробовал! — снова повторил мальчишка.

— Заткнись. Мы тут не в игры играть собрались. Победивший Людо обязан будет на ней жениться, а у тебя ещё возраст для женитьбы не годится. Сначала подрасти, сынок. У тебя будет ещё возможность показать смелость и отвагу, — сказал пожилой мужчина из толпы.

— Так её же Людо сожрёт! — выкрикнул упрямый юнец.

— Знать такая у неё судьба, — произнёс Вохрам и снова обратился к собравшемуся народу: — Есть ещё желающие сразиться за честь и жизнь Девы?

О, небо! Так этот Людо не только людоед, а ещё и насильник, оказывается. Свет снова померк.

4

Теперь понятно, почему я ничего не помню. Наверняка этот обморок у меня очередной и не последний. Я уже пришла в себя, но упорно делала вид, что нахожусь без сознания. Прислушивалась к голосам вокруг.

— Жаль её, — пробормотал мужчина где-то совсем рядом.

— Хочешь за неё сразиться? — спросил другой.

— У меня невеста есть. Я ей обещал, поэтому на Коре жениться не могу.

— А у меня есть жена. А ещё есть сестра. И мне бы не хотелось, чтобы вместо Коры в жертву Людо принесли её.

— Это конечно, — согласился первый.

— Говорят, что Людо сначала девственницу насилует, а уж потом разрывает её на куски и съедает живьём, — зашептала какая-то женщина.

— Так живьём или на куски? — спросила другая.

— Замолчите! Она всё слышит. Моргает, — заорала Мару.

— Никто не знает, что делает с девственницами Людо. Только ни одну из Жертвенных Дев никто больше не видел. Каждый год в этот день один из городов приносит Людо жертвенную дань. Потеря одной девственницы раз в тридцать лет — это не такая уж большая потеря для нашего города. В следующем году не наша очередь. Жертвовать не придётся целых двадцать девять лет, — это был голос мерзкого Кряка.

— Ох, сиротка. Не пожелаешь такую судьбинушку никому, — шёпотом сказала какая-то женщина совсем рядом и тяжело вздохнула.