— Думаю, ждать осталось недолго. Скоро всё будет закончено, — пообещал начальник стражников.

— Мне надо будет ещё приговор зачитать. Это займёт время, — занервничал судья.

— Зачитайте его сейчас, а мы послушаем, — ответил служивый.

— Тогда приговор не услышит преступник, — возразил судья и пояснил: — Надо зачитать приговор в присутствии того, кому он вынесен.

— Он и так его уже слышал на суде. Всё и так понятно. Вот если бы было помилование, тогда бы и зачитали. А раз помилования нет, то чего зря время тратить? Дровишки сложены. Костёр будет знатный.

— Вы говорите о живом человеке! — возмутилась я.

— Держите ваши эмоции при себе, нечего другим нервы мотать, милочка. Молчите, иначе будете лишены зрелища. Про хлеб я уже молчу. Скоро вам придётся зарабатывать на хлеб очень приятным способом. Обещаю вас навестить на вашем рабочем месте, — оскалился похотливой ухмылкой толстый судья, снял парик и вытер им вспотевшую плешь.

Я промолчала. Не хотелось, чтобы меня посадили обратно в карету. Во что бы то ни стало я должна попрощаться с Ловиасом.

Двухметровый широкоплечий гигант в одежде и капюшоне палача появился внезапно. Позади него прихрамывая и пошатываясь шёл закованный в кандалы де Арконти. Длинная цепь волочилась следом за ним и звенела, ударяясь о булыжники.

Увидев меня, Ловиас неожиданно остановился всего на минуту, бряцание цепи прекратилось.

Палач обернулся и пробасил:

— Двигай. Не томи ожиданием.

Я бросилась навстречу любимому, но меня грубо схватил за руки начальник стражи. Он вопросительно глянул на судью. Тот пожал плечами и махнул рукой.

— Пусть сначала палач его привяжет. Потом дадим ей попрощаться, — распорядился судья.

Палач справился профессионально быстро, обмотал вокруг столба цепь и пристегнул на неё амбарный замок. Ловиас оказался пристёгнут кандалами к столбу.

— Боитесь, что сбежит? — поинтересовался начальник охраны.

— Он же маг! — ответил палач. — Я над ним немного поработал, но, как видите, он в сознании.

Тупой гад! Он пытал Ловиаса! Вот же кровожадная мразь!

— Вряд ли после пыток он способен воспользоваться магией. У него не хватит на это сил, — сказал судья. — Пусть попрощается с женщиной.

Начальник охраны меня отпустил, и я бросилась к Ловиасу, обняла его за шею, прижалась губами к его разбитым губам. Он ответил мне поцелуем.

Мы не успели друг другу даже слова сказать, как судья заорал:

— Кончайте миловаться, голубки. Боюсь пропустить обед.

— Можно я постою у костра? — спросила я.

— Не боитесь опалить себе ресницы и брови? — заржал палач.

— Пусть стоит, где хочет, — разрешил судья. — Привести приговор в исполнение. Зачитывать не буду. Все в курсе.

Этот прожорливый коррупционер даже приговор не зачитал и отправил живого человека на костёр.

Палач облил дрова какой-то вонючей коричневой жижей из стоявшего поблизости кувшина и поднёс к сложенному костру зажжённый факел. Пламя вспыхнуло мгновенно.

Ловиас даже не поморщился и не изменился в лице, смотрел мне прямо в глаза, словно чего-то ждал. Костёр разгорался всё ярче. Стало жарко. Языки пламени достигли ног мага.

— Я люблю тебя, — прохрипела я и шагнула в костёр, крепко обняла и прижалась к Ловиасу, и почувствовала как вспыхнул подол платья и ноги обожгла невыносимая боль.

— Не бойся. Я с тобой, — ответил маг.

— Дура девка! — заорал палач.

Это было последнее, что я услышала.

Пространство вокруг начало плавиться, покрылось зыбью. Сквозь поплывшую рябь фигуры людей и очертания предметов сделались размытыми, контуры стали нечёткими и вдруг всё вокруг исчезло. Всполохи пламени и невыносимый жар от костра пропал. Вместо всего этого вокруг нас зияла бесконечная чёрная густая бездна, мрачная и холодная.

Мы с Ловиасом теснее прижались друг к другу. Я почувствовала его крепкие объятия, цепи и кандалы исчезли. Под ногами больше не было твёрдой опоры. Мы парили во мраке леденящей кровь бездны. В этом полнейшем мраке наши тела были единственным источником живого тепла.

В следующий миг нас уже куда-то несло, словно засасывало в какую-то огромную воронку. В ушах свистел ветер. От холода обжигало кожу и ломило кости. Мы мчались с огромной скоростью в бездну. Я мысленно попрощалась с жизнью. Быть может, это уже и была смерть.