Сейчас его личный резерв был на нуле, и он постоянно тянул энергию из внешнего источника, чтобы поддерживать целостность своей защиты. И десятки голосов вопили от боли, ведь он выпивал их души, отрывал куски их жизней, забирая их себе. Всего пара слов заклинания, позволяющего ему слышать то же, что и я, и чародей задрожал, дернулся, пытаясь прижать ладони к ушам, а потом заскулил, подобно собаке. Не нужно быть сострадающим, чтобы стать оглушенным чужой болью, когда такой хор кричит прямо в твоей голове.

Я развернулась к остальным. Пес, прижимающий вампира к полу, замер, насторожив уши — слушал странный звук, исходящий со стороны его врага. Вот так эффект неожиданности срабатывает во второй раз.

— Отпусти его, — я заглянула псу в глаза.

Сейчас там уже теплился разум, вытеснивший состояние аффекта, побуждающее рвать все на своем пути. Это хорошо, обездвиживать его магией в сложившейся ситуации было бы не лучшим исходом.

Оборотень послушался. Даже трансформировался обратно, и подошел ближе, не сводя с меня злого взгляда:

— Эта сволочь хотела ее убить. Я хочу перегрызть ему горло лично, чтобы он уже не воскрес.

— А почему ты думаешь, что если ты убьешь это тело, то он не воскреснет? — я снисходительно улыбнулась. — Вы уже убивали его однажды, и вот что мы имеем.

— Но сейчас... — пес моргнул, перевел взгляд на колдуна, уже потихоньку приходящего в себя.

— Что? Что изменилось сейчас? — мне хотелось рассмеяться, настолько глупый пёсик.

— То есть... это не он? — мужчина нахмурился, пытаясь понять, что происходит.

— О нет, это он, — я отступила, оглянулась на поднявшего голову врага. — Все тот же, что и пять сотен лет назад. Другое лицо, другое время, но это все еще он.

— Но колдуны не живут так долго, — в голосе Мечеслава звучало отчаянное нежелание верить, хоть мы оба понимали, что он давно это почувствовал.

Но в этом была между нами разница — он смог лишь почувствовать старого «друга», а я... сейчас я могла видеть его.

— Живут, конечно, — я подошла ближе.

Энорэ дернулся ко мне, будто был готов зубами впиться в тело, которое столь долго держал в заточении:

— Я убью тебя, в этот раз не буду делать поэтических отступлений и просто оторву твою поганую голову, мерзкое отродье!

— Нужно было сделать это сразу, — я улыбнулась, глядя ему в глаза. — Без поэтических отступлений.

Наверное, это и спасло ситуацию. Я в буквальном смысле увидела, как изменяется его взгляд, и сумела вовремя отступить, когда рухнули призрачные цепи. Там, далеко, сотни голосов взвыли не просто от боли, это был крик агонии. В своей ненависти он выжигал собственную сеть силы, готовый лишиться всего, лишь бы завершить начатое давным-давно, когда боль и месть привели его в мой замок.

— Ты действительно думаешь, что можешь победить меня? Я жил сотни лет, я учился все это время! — он рычал, и магия струилась по его фигуре, окутывала призрачным коконом. — И теперь твой дар — ничто по сравнению с моими знаниями!

Я хмыкнула и отступила, сжимая руки в кулаки и с силой подняла их перед собой, будто пытаясь поднять что-то тяжелое. Там, где стояли мои ноги, тут же взвилась призрачная стена, отделяющая нас от Эноре, замыкающая его в той части пещеры. Он опоздал всего на мгновение, и всплеск дикой, хаотичной магии ударился в барьер, покрывая его рваными трещинами, но не причиняя нам вреда.

Я резко развернулась к остальным. Маркуса и Милены уже не было, и я подошла к оборотню:

— На что ты готов, чтобы защитить свою женщину?

— Если ты предложишь мне здесь умереть, то я лучше заберу ее на другой край света и соберу целый ковен чародеев, которые решат проблему без таких жертв, — взгляд пса был настороженным, но он не смотрел постоянно на меня, стараясь удержать в поле зрения всех присутствующих, в том числе — методично добивающего мой барьер Энорэ.

— Я вселю в тебя демонического духа, чтобы ты смог удержать своего врага, потому что мои цепи больше на него не подействуют.

— А что вампир?

— Мне не нужно добиваться его согласия.

Он коротко взглянул на Мечеслава, в глазах которого и без того горели огни преисподней — вампир прекрасно понимал, против кого сейчас будет драться, и только мое спокойствие заставляло его оставаться на месте, не пытаясь вручную перегрызть глотку тому, кто когда-то поселил его возлюбленную в пещере. Что мне всегда нравилось в этом мужчине — он никогда не срывается с поводка без команды.

Но вот оборотень вздохнул и кивнул. Я оглянулась на барьер — колдун не бил с расстояния, он прижал ладони к полупрозрачной стене и от них расходились раскаленные ручейки его заклинания. Понял, наконец, что нельзя масштабно колдовать, когда над тобой тонны камней и грунта. Правда, от такого воздействия барьеру оставалось жить несколько секунд, так что хлопать ему в ладоши было некогда.