— Руки! — я требовательно протянула раскрытые ладони к обоим мужчинам, и те, к счастью, не стали медлить.

Магия призыва — сложная штука. Большинству колдунов и ведьм нужно проводить ритуал с атрибутикой, чтением заклинаний, а некоторым — даже только в определенные периоды времени, вроде затмений и всего такого прочего. А уж вселить призванную сущность в кого-то — это вообще почти нереальная задача. Но я... это была моя специальность, мой дар, моя суть. Темные духи будто ждали моего зова, и он долетал до них без свечей и трехуровневых символов. По крайней мере после обретения Призрачного Гримуара. Поэтому сейчас, когда я прикрыла глаза и позвала древние демонические сущности, они откликнулись на мой призыв. Пол под ногами покрылся алыми трещинами, а в глазах мужчин передо мной зажглись потусторонние огни. Миг — и я в развороте сформировала щит, принимая на него удар своего древнего врага, пробившего сдерживающий его барьер.

Только бы стены пещеры выдержали.

Колдуна отшвырнуло назад, позволяя мне дать команды.

— Вам нужно его удержать хотя бы несколько секунд. Остальное сделаю я.

Одержимые кивнули. А дальше... дальше началась схватка — время, когда весь мир пришел в движение, а зазвенел от магии. Пять сотен лет разделяло меня и то время, когда я дралась так в последний раз. Пять сотен не существовавших для меня лет, из-за которых мне приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы не сломаться.

Он отбивался так, будто был готов погибнуть здесь, под завалом камней, лишь бы похоронить нас всех рядом с собой. Я видела в его глазах отчаянную ненависть сломанного уже давным-давно существа, так и не сумевшего сделать шаг в будущее, несмотря на то, что год за годом его проживал, видел, как сменяются эпохи, в отличие от меня. И когда в бою на миг установилась тишина, когда мои одержимые сумели перехватить его и удержать, я сжала его голову своими руками и мир взорвался звоном разрушаемых цепей.

Никогда не сражайся с ведьмой ее же оружием, оно откусит тебе руку, которой ты его схватил.

Энорэ закричал так, будто я вырывала из него душу живьем, а потом обмяк в чужих руках. Я окинула взглядом мужчин, что держали его. Подпаленная в нескольких местах одежда, потусторонние огни в глазах, но ни царапины на телах. Чтож, мне не придется лечить одного и извиняться перед вторым.

— Ты все разрушаешь, — Энорэ закашлялся, даже не пытаясь вырваться. — Ты всегда всё разрушаешь.

Я склонилась к нему, заглянула в глаза.

— Возможно. Я сломала твою жизнь, уничтожила твою семью, это нелегко принять и простить, понимаю. А ты запер меня на пять сотен лет, стараясь разрушить уже мою семью, отомстить за причиненную боль, — я коснулась его щеки, улыбнулась. — Надо было убить меня еще тогда. Или отпустить это, и жить дальше. Но ты не смог. Даже магия, благодаря которой ты все еще жив, не смогла излечить твои раны блаженным забвением.

— О, она пыталась, — он рассмеялся, отвел голову, уходя от моего прикосновения. — С каждым новым звеном в цепочке жизней она забирала у меня воспоминание, и я почти забыл тебя и все что с тобой связано, но потом увидел ожерелье, в котором запер твою душу. Как ушат ледяной воды, бодрит, спустя столько лет.

— Ты безумен, Энорэ.

— Не безумнее тебя, выжигавшей все на своем пути, когда от твоего сердца остались одни осколки. Так почему тебе можно, а мне — нельзя? Я даже не трогал невинных людей в своей жажде мести.

— Кроме десятков тех, чьи жизни ты забирал, чтобы идти сквозь столетия. В чьем теле ты сейчас? Насколько он — виновен?А твои призрачные слуги, которые нападали на нас? Тот, кого ты оставил умирать в особняке, инсценируя свою смерть? Полтысячелетия ярости, Энорэ, любовно хранимой ненависти. Это пора прекратить.

— Убьешь меня? — он хмыкнул. — Давай же, у тебя это отлично получается. Один удар и от меня не останется и следа. Вот только погибнет еще один невинный, тот, в чьем теле я нахожусь. Разве ты, пытающаяся строить из себя добрячку, допустишь это, м?

Я не стала отвечать. Вместо этого я просто сняла со своей шеи ожерелье и надела на него, читая нужные слова.

Магия — вещь очень четкая. Браслеты и ожерелье заставляют впасть тело в магический «сон», оторвав от него владельца. Просто ожерелье — вытаскивает владельца из тела, не погружая то в сон. Тело теряет сознание, а потом гибнет, не имея возможности очнуться.

Если в нем больше никого нет.

Он не стал дергаться или молить о помощи. Но пока его взгляд не погас, в нем горела уверенность — перед ним настоящее чудовище. Чтож, так тому и быть.

Когда камень на ожерелье перестал мерцать, показывая, что ритуал завершен, я сняла украшение с шеи давнего врага и отнесла его на постамент. Оглянулась, движением руки освобождая своих призванных слуг. Кивком подозвала очнувшегося Мечеслава — он, как и оборотень, все слышали и видели все это время. Пес остался с бессознательным телом на руках, глядя на нас огромными глазами. Кажется, он начинал задумываться, не привел ли он в мир зло, пытаясь спасти свою секретаршу.