Давая почти безграничную силу своему носителю, Тьма забирала равноценно. Она убивала в Императоре все хорошие чувства, буквально сжирала эмоции, оставляя лишь холод. Но Император нашел способ обуздать собственную Тьму, разделив ее с той, которая смогла бескорыстно полюбить его. Его супруга — моя прапрабабка, спасла моего деда, не давая ему уйти за грань. Это страшно, Вероника. Не каждый человек сможет выдержать.

Я замолчал, ожидая ее реакции, но девушка смотрела на меня с присущим ей спокойствием, какой-то невероятной уверенностью, решительностью. Просто смотрела, будто ничего страшного я ей сейчас не рассказал, словно это не ее ждало самое кошмарное испытание.

Тьма отбивала дробь. Слышал ее стук в ушах, ощущал чернильные сгустки в венах. С каждой секундой становилось все труднее сдерживать ее. Она чувствовала Веронику, вкушала ее запах, вытягивала ее жизненные силы. Чистая светлая душа была для нее сродни самому лучшему лекарственному зелью. Тьма билась во мне, желая выбраться наружу, желая погубить ту, что была мне по-настоящему дорога.

— Я не боюсь тебя, Моррей, — с предельной легкостью ответила Вероника, но я видел, что она пытается держать себя в руках. Страх всего на секунду промелькнул в ее глазах, но тут же исчез, будто и не было вовсе.

— Тогда… Прежде чем признать тебя перед народом той, которая выиграла Императорский отбор, я покажу тебе свою суть.

Все еще держал оборону. Стена тряслась, стенала, но стояла. Огромные серые булыжники так и норовили выскользнуть, прорваться, разрушая все до основания. Я давал Веронике шанс уйти. Настойчиво ждал, пока она сбежит, но девушка продолжала лежать.

— Я готова, — произнесла она и едва заметно сжалась.

Стена рухнула в один миг. Всего секунда, и чернильная Тьма полностью заполнила спальню, пропитывая собой каждый сантиметр, каждый предмет мебели, каждую стену. Больше не было меня, больше не было мага во плоти — лишь тень, что окружала хрупкое тело. Щупальца разрывали тонкую ткань платья, желая скорее добраться до нежной кожи. Скорее проникнуть в испуганно бьющееся сердце.

Вероника застыла в немом крике, но не сопротивлялась. Губы дрожали, а руки пытались отыскать меня в этой Тьме. Она не понимала, что меня нет, но в то же время я везде. Она не понимала, что теперь уже поздно бежать.

Глава 22. Вероника

Когда Моррей завел свою длинную и, несомненно, интересную речь, я расслабилась окончательно. Подсознательно ждала, что мне придется извиняться за свой внезапный уход, как-то оправдываться перед мужчиной, но по этому поводу он ничего не сказал. Будто и не заметил моего исчезновения, хотя его взгляд там — в тронном зале — говорил о многом.

Я видела боль в его глазах, видела неверие, радость, облегчение и мольбу. Но самое главное — я видела любовь. Сильную, чистую, искреннюю. Была уверена в каждом своем шаге, ступая по мраморным плитам огромного зала. Меня не волновала толпа, что жаждала подробностей и сплетен. Я шла к своей цели — к тому, кого люблю, наверное, больше жизни. И ведь действительно, больше той — другой — жизни, потому что уже сделала свой выбор.

Слова Моррея постепенно теряли краски, нагоняли мраку. Я ощущала, как холод проникает в комнату, оплетая стены и мебель. Страх колкими мурашками проходился по коже, но я не отводила взгляд. Продолжала слушать его, понимая, что Императорский отбор был цветочками по сравнению с тем, что уготовила мне судьба.

Разделить Тьму… Что это? Как это?

Вопросы неудержимой вереницей ложились на плечи, оплетали тело, но задавать их я не решалась. Видела, как трудно Моррею. Он будто прикладывал колоссальные усилия для того, чтобы держать себя в руках. Бледнел на глазах, а на лбу выступила испарина. Я не хотела, чтобы он снова закрывался в себе, а потому согласилась принять его суть здесь и сейчас, несмотря на то, что внутри меня рождался настоящий ужас.

— Я готова, — едва смогла вымолвить, чтобы голос не сорвался к истерике.

Тьма заполнила спальню за какие-то секунды. Она была повсюду, оплетая мое тело подобно кокону. Казалось, не могла даже дышать, настолько все сдавило. Ощущала невыносимую тяжесть, но никак не могла от нее избавиться, да и не хотела. Если сейчас спугну мужчину, навряд ли он попытается когда-нибудь вновь открыться.

Сердце билось часто-часто, а я слышала треск ткани. Платье расползалось, оставляя лишь обрывки, воспоминания. Холод коснулся тела, пронесся по коже ветром, неудержимой волной. Хотелось закричать, но я пыталась держать себя в руках, шаря в этой Тьме руками. Точно знала: Моррей где-то здесь, в этой Тьме. Его лишь нужно найти.

Моих губ коснулись чужие губы. Так пах только он — терпко, неповторимо. Почувствовав поцелуй, потянулась вслед за ним, мягко захватывая в плен нижнюю губу. Осторожно оттягивала ее, слегка посасывая. Хотела вырвать его лаской из этой черноты. Хотела показать, что здесь со мной намного лучше.

Стон прокатился рокотом по комнате. Ловила его дыхание, прикрыв веки. Гладила воздух перед собой, остро ощущая под ладонью колкую щетину. Ждала. Ждала и дождалась.

Тьма отвечала мягко, едва ощутимо. Моррей боялся меня спугнуть, а я же наоборот — почувствовав отклик, расхрабрилась, потому что поняла, что двигаюсь в верном направлении.