В светлый купол унеслись, —

Я глядел на вас, мисс Мери,

Понял я ваш грустный взор! —

Этих ангельчиков с вами

Я подслушал разговор.

«Жаль, что ты для нас чужая!» —

Вам сказали. «Но, увы!

Воротиться невозможно!» —

Отвечали кротко вы.

«У тебя так много горя!

С кем ты выплачешь его?»

— «С кем? Одна! сама с собою!

Вкруг — пустыня! никого!»

«Кто в пути тебя наставит?»

— «Ум!» — «Всё ум!.. а сердце что ж?»

— «Ум для сердца лучший кормчий!»

— «Лжешь, мисс Мери, право, лжешь!

Мы ведь знаем — как ребенок,

Сердце скажет вдруг: «хочу» —

И прощаем!..» — Вы ж с улыбкой:

«Но сама я не прощу!»

Тут поднялись вы — и легким

Наклоненьем головы

С светлым сонмом сил небесных,

Как с детьми, простились вы...

«ЗОЛОТОЙ АРХИЕПИСКОП...»

Золотой архиепископ,

Signoria[34] и народ,

Иностранцы в черных фраках,

Весь Неаполь — чуда ждет.

Взоры всех на склянке с кровью...

Только кровь всё не кипит...

Сан-Дженнаро, Саи-Дженнаро!

Или ты на нас сердит?

Или есть меж нами грешник?

Бейте ж в грудь себя сильней!

Бейтесь об пол головами!

Плачьте громче, горячей!

Донна Анна! ты, Джульетта!

Подвели ль вы счет грехам?

И на исповеди всё ли

Перечли духовникам?..

Да не я ли уж помеха?

Я ведь здесь совсем чужой!

Не мисс Мери ль? Но мисс Мери

Уж уехала домой.

Мимоездом в Сан-Дженнаро,

В амазонке и с хлыстом,

Появлялася мисс Мери...

Взгляд лишь бросила кругом —

Боже! точно льдом пахнуло

От нее на всех на нас —

Льдом полярным, правда, чистым

И прозрачным, как алмаз!..

Мистер Джон один остался

И во все глаза следит

За движеньями прелата,

Что пред склянкою стоит.

НАРОДНАЯ ПЕСНЯ

Далеко, на самом море,

Я построю дом

Из цветных павлиньих перьев,

С звездами кругом.

Вставлю в них кругом сапфиры,

Жемчуг, бирюзу,

Жить туда со мной навеки

Нину увезу.

И едва кругом с балкона

Нина поглядит —

«Солнце всходит! Солнце всходит!» —

Всё заговорит!

ЕЩЕ ИЗ НАРОДНОЙ ПЕСНИ

Не хочу я смерти ждать,

Ждать до старости постылой,

Умирать — так умирать

От ножа, в глазах у милой!

Станет вдруг она тогда

Говорить — о чем молчала,

Целовать — как никогда

До того не целовала!

«ЧТО ЗА ШУМ И КРИК? О БОЖЕ!..»