Шрифт:
И досель живет, остывшей
Лавой окружен.
Только вот что вышло худо:
К кратеру горы
Уж совсем другой дорогой
Ходят с той поры;
Пьют вино уж у другого!
Старец перестал
Виноградник свой лелеять —
Виноград пропал...
С ним он сам почти что высох:
Вечерком сидит
У ворот и на часовню
Грустно он глядит:
«Помолился я мадонне, —
Думает, — тогда,
Да не выразился ясно!
Вот моя беда!»
«ВСЁ ТЫ БРЕДИШЬ АНГЛИЧАНКОЙ...»
Всё ты бредишь англичанкой,
Что сегодня на заре
Оссиановскою тенью
Пронеслася по горе...
Я уверен, Савва Саввич,
Что и ослик серый твой
Всё арабской кобылицей
Нынче бредит день-деньской.
Странно б было, если б даже
Вы в сужденьях разошлись —
Он — о кровной кобылице,
Ты — о кровной этой мисс!
«ВСЕМ ТЫ ЖАЛУЕШЬСЯ ВЕЧНО...»
Всем ты жалуешься вечно,
Что судьбой гоним с пелен,
Что влюбляешься несчастно,
Дважды чином обойден!
Друг! не ты один страдаешь!
Вон, взгляни: осел стоит
И с горы на весь Неаполь
О бедах своих кричит.
«ФЕРДИНАНД-КОРОЛЬ БЫЛ РЫЦАРЬ...»
Фердинанд-король был рыцарь,
Деликатности пример!
Он за собственной печатью
Запер всех нагих Венер,
А раздетых Геркулесов
Всех оставил по местам...
Не боясь мужчин обидеть,
Обижать не смел он дам.
«ВНЕ ОГРАДЫ CAMPO SANTO...»
Вне ограды Campo Santo,[39]
Не в ряду святых могил,
Нынче с почестью Неаполь
Примадонну хоронил.
Без военного конвоя,
Без монахов и попов,
Сам народ «комедиантку»
Провожал дождем цветов.
Каждый чувствовал, что город
Точно вдруг осиротел,
Ото всех сердец как будто
Добрый гений отлетел...
Не без зависти, мисс Мери,
Вы смотрели из окна,
Как за гробом примадонны
Шла народная волна.
Как, в своих лохмотьях, важно
Ладзароны гроб несли,
Как по их угрюмым лицам
Слезы тихие текли...
Хоть вы знали, пуританка,
Что ценою жгучих слез,
Бурной жизнью, трудной школой
Всё божественной далось...
Мистер Джон об этом знает,
Но молчит ваш мистер Джон...
Вспоминая, сколько фунтов
На нее потратил он...
Но зато мой Савва Саввич,
С простодушием детей,
Бескорыстно рад поплакать
Чуждой скорби, как своей.
«МИСС! НЕ БОЙТЕСЬ ЛЕГКОЙ ШУТКИ!..»
<