— Приятно видеть радость на твоем лице. — Неспешно идет он к табурету, садится у кривого стола, берет в руки нож и глазами уже ищет хоть какую-нибудь кастрюлю, но не находит ничего подходящего.

А колдунья опускает руки, и туши падают на пол. Она же, сама на себя не похожая, бросается к старику, встает у него за спиной, обвивает шею руками и начинает прижиматься.

— Можно подумать, что я такая отвратительная! — Говорит она, обнимая старика и удивляя своим поведением мальчика. — А я просто голодна. Ты же сделаешь, как я люблю? Пожалуйста! Ну, прошу тебя, зажаришь хорошенько, а?

— Я бы и рад, но….

— Прошу! — Выскакивает колдунья перед ним, хватая старика за плечи и не давая ему отказать. — Ну сделай! Тебе же чуть-чуть себя напрячь, да и только! Не заставляй дольше упрашивать.

Старик медлит, оглядывается, сознает, что нужной посуды в доме все равно не отыскать, вздыхает и поддается.

— Ладно, перестань меня трясти. — Говорит он, положив нож назад на стол.

Колдунья немедленно отпускает его, отступает на шаг и на радостях даже подпрыгивает. Правда, вместо того, чтобы опуститься на пол, она вдруг повисает в воздухе. Алеша смотрит, не моргая от удивления, и до сих пор не может поверить в то, что видит настоящую волшебницу. Пусть он и не знает, кем на самом деле является эта очаровательная женщина. А колдунья быстро проворачивается в воздухе вокруг своей оси, и лишь потом опускается на землю.

— Но только тебе нужно подготовить мясо. — Говорит старик.

— Хорошо! — Мгновенно отвечает колдунья, сделав натужено серьезное лицо.

— И трав собрать.

— Легко!

— Ну и подождать нужно, пока я…. — Вдруг обрывает старик речь и оглядывается на мальчика.

Алеша не успевает ничего подумать, не отворачивается, но, поймав взгляд старика, застывает. А старик, помедлив, договаривает спокойней.

— Пока я все приготовлю.

Колдунья, сжав перед лицом кулак, так напрягает лицо, будто переживает самый тяжелый и ответственный момент в жизни, требующий всей ее решимости.

— Я выдержу, — говорит она, кривляясь, — чего бы мне это ни стоило!

И ей удается даже старику поднять настроение, отчего тот начинает улыбаться заметнее обычного.

Мысли о еде только раздражают, и мальчик остается хмур. А когда у него вдруг начинает урчать живот, Алеша отворачивает голову, закрывает глаза и пытается уснуть, чтобы хоть ненадолго отвлечься.

В любом случае, его не собираются беспокоить, а потому и колдунья, и старик продолжают заниматься своими делами, не обращая на мальчика внимания. Женщина вскоре уходит, но быстро возвращается, натаскав в дом свежей воды и трав. Старик велит ей заняться травами, вымыть их и измельчить, а сам отправляется на улицу. И колдунья даже не сердится и не перечит, а с готовностью исполняет все указания.

Айва напевает что-то неразборчиво, заметно напрягается, чтобы вытащить на улицу туши, но не рождает печати. Она не отходит далеко, и отсюда Алеше удается рассмотреть все, что она делает, и мальчик, подсматривая, окончательно теряет сон.

Одна из оленьих туш, которые женщина свалила на землю, вдруг поднимается в воздух, и с нее рывком слетает шкура, оставив только нежное, розовое мясо. Следом, у оленя отрывается голова, и все, что приходится делать колдунье, так это слегка взмахивать ладонью. После, брюхо убитого животного распарывается от такого же взмаха, будто от невидимого клинка, и не проходит нескольких мгновений, как женщина уже заканчивает свежевать целую тушу.

Так же быстро и легко колдунья управляется и с оставшимися двумя. А мальчик лишь сильнее хмурится, снова отворачивается, но не удерживается перед желанием поглядеть еще немного, вновь обращает к колдунье взгляд, и Айва его замечает.

— Чего киснешь? Улыбнись! — Подбадривает она веселым голосом.

Мальчик опускает глаза и подчиниться не собирается.

— Что, уже забыл, что ты мне обещал? — Говорит колдунья тише и серьезней, будто не шутит. — Улыбайся. Или ждешь, что я приказывать начну?

Алеша поднимает глаза, и Айва видит совершенно иной взгляд. Мальчик смотрит на нее не по-детски, сердито, зло, будто с каждым мгновением все больше напитывается искренней ненавистью. А только колдунья замечает, как на его спине начинают живее шевелиться чуть выросшие черные нити, она застывает на миг и тут же отказывается от своей затеи.

— Как хочешь. — Спокойно говорит колдунья.

Ее едва можно слышать, но каким-то образом, слова Айвы проникают с улицы в дом, долетают до слуха, и ей даже не приходится кричать. Впрочем, колдунья уже отворачивается.

— Эй! Старик! — Зовет Айва. — Все готово!

Удается расслышать, что старик отвечает. Хотя, слух пропускает какие-то слова, но легко угадать, что старик требует помыть мясо. А, кроме того, он требует еще и развесить сушиться шкуры, а требуху выбросить подальше. И Айва не перечит, даже не ругается, а послушно уносит освежеванные туши к реке.

Алеша не сдерживается и тут же поднимается в кровати. От боли, просыпающейся в движении, он тут же начинает кривить лицо, но заставляет себя перетерпеть, и как только боль немного стихает, мальчик поднимается.