Хихикнув, Айва отворачивается и уходит, а к мужчине тут же начинают приставать другие покупатели. Пройдя немного, колдунья задумывается, наталкивается на злую бабку, но удерживается от ругани, поворачивается и хочет уйти, но тут же наступает кому-то на ногу.

Внизу, прямо под ногами, колдунья видит какую-то девчонку, склонившую голову. В драной, грязной одежде, со слипшимися волосами, та сидит прямо на земле, жалобно склонив голову.

Айва, глядя на нее, не может разозлиться, вздыхает и наклоняется, собираясь подать руку. А девушка вдруг хватается за ладонь и начинает говорить жалобным, тонким голоском.

— Молю, хоть вы, сударыня, — просит несчастная, медленно поднимая голову, — хоть полмедяка, хоть крошку хлебную….

Девушка поднимает глаза, и обе в тот же миг застывают. Айва легко узнает этот чувственный, щенячий взгляд, брови, взмывающие к небу у переносицы и большие глаза. Кроме того, колдунья сама отправила ее сюда, сама приказала ветру нести девицу вперед по дороге, заодно разведав путь до города, после того, что сотворила на глазах девушки.

Аленушка за эти дни переживала столько, сколько раньше ей никогда еще не приходилось. После того случая, когда ведьма на ее глазах убила половину деревенских мужиков, она же велела девице идти как можно дальше и в деревне не появляться, а потом, не успела Аленушка пройти к дому, путаясь в мыслях, как ее подхватил ветер и унес к столице княжества.

Сколько Аленушка ни кричала, сколько ни молила, ветер ее не отпускал, а потом бросил у самого города и исчез бесследно. Дальше уже вел только голод. Провалявшись на земле полдня или больше, обессиленная, она все же поплелась к городу, где и стала попрошайничать, так и не успев прийти в себя и забыть весь приключившийся с ней ужас.

Теперь же, столкнувшись глазами с колдуньей, Аленушка застывает. Айва тоже не знает, что сказать. Легкомысленная и беспечная даже в такой ответственный миг, колдунья и не подумала, что может встретить девушку в столице княжества, эта мысль приходила ей в голову, но Айва легко от нее отмахнулась и благополучно забыла.

Сейчас уже не выходит так же просто отмахнуться. Айва замечает, как у Аленушки вздрагивает подбородок, губы размыкаются шире, глаза начинают блестеть, но прежде чем Аленушка успевает издать звук, Айва тут же садится на корточки, успевая закрыть девушке рот ладонью.

— Ничего не говори! — Жалостливым голосом обращается к девице колдунья, разыгрывая для окружающих сочувствие. — Не объясняй, не надо. Я и так все вижу!

И к ее неудобству, ситуация привлекает внимание посторонних, чего Айва всеми силами пытается избежать, и колдунья убирает со рта Аленушки ладонь, надеясь, что та не станет кричать.

— Идем, девица. Ох, ты погляди на себя! Вставай-ка живее, поднимайся. — Не перестает Айва разговаривать, оглядываясь и пытаясь утянуть девушку за собой. — Голодная, наверное? Ну, идем, я тебя в беде не оставлю.

— Нет, я не…. — Вдруг сопротивляется девушка.

И Айва тут же разворачивается, становится впритык и перебивает.

— Ну что ты, девица! — Говорит Айва, осторожно встряхивает девушку, взяв за плечи, и продолжает уже тише, чтобы другие не услышали. — Слушайся меня по-хорошему. Видела же, что я умею?

Девушку лишь больше пугается и хочет вырваться, но только она делает шаг назад, как Айва легко подтягивает девицу, разворачивает, обнимает за плечи и ведет к ближайшему проулку.

— Нет… нет. — Жалобно причитает Аленушка, повышая голос и собираясь закричать. — Нет! Оставь! Сгинь! Не-е-ет!

Что-то не так, и девушка быстро это понимает. Никто будто и не слышит, никто даже не оборачивается, и сил, чтобы сопротивляться, нет. Колдунье приходится растратить немало сил, чтобы не позволить никому услышать крики Аленушки, но трудно лишь увести девушку дальше от людей, а там уже Айве не приходится напрягать все силы, чтобы развеивать по воздуху звонкий голос пленницы.

— Помогите! Кто-нибудь! — Кричит Аленушка из последних сил, всхлипывая и почти рыдая. — Хоть кто-нибудь!

Теперь девушка замечает, что ее собственный голос звучит иначе. Он будто бы только появляется, как тут же исчезает, и крик гаснет раньше, чем успевает добраться до чужого слуха. С губ срывается плачевный стон, и Аленушка чуть не падает, от страха растеряв последние силы.

— Не ори, дура. — Ругается колдунья. — Молчи, кому говорю! Ничего я тебе не сделаю.

Аленушка не шевелится, не двигает ногами, но Айва умудряется ее тащить, с виду, не прилагая никаких усилий. Колдунья идет все быстрее, ведет девушку по узкому проулку, тянущемуся между двух заборов, дотаскивает до соседней улицы, отводит к знакомому сараю и вспоминает про мальчика лишь в последний миг.

— Черт бы тебя. — Тихо ругается колдунья, оглядывается, рисует в воздухе знак, а через миг, вместе с девушкой, поднимается в воздух, быстро уносясь прочь от города.

Аленушка уже не сопротивляется, даже не шевелится, только жалобно вздыхает и иногда всхлипывает, пока Айва не укладывает ее под раскидистым дубом прямо на старую, подсохшую траву. Здесь уже Айва не прячет сердитое недовольство, хмурится и складывает руки, подбирая в уме слова.

— Ты чего разоралась, дура! — Ругается колдунья. — А если бы тебя услышали?! Черт, вот же бестолочь!