— Пускай! — с ненавистью бросил Гайгалас. — Чем выше цена, тем быстрей наши господа суму на шею нацепят. — Зубами отколупнул металлическую пробку, запрокинув, булькнул в глотку и передал пиво Винце. — На, пей. Пойдем скотине мху потрусим.

На чердаке мазаного хлевика, под одной крышей с избой, был свален целый воз прошлогодней соломы, потому что Гайгаласы половину своих соток каждый год засевали ячменем. Там же лежало несколько охапок сена, купленного на рынке, а остальную часть чердака занимал мох вперемешку с тростником.

— Ты все Каменные Ворота ободрал, — пошутил Винце, ковыляя с охапкой мха в хлев.

— Выходит, знал, что тебе пригодится. Ведь подсыпаешься к Луновой… Будет мягкая постель, пока я отсюда не уберусь.

— Надя — девка хорошая… — Винце прищелкнул языком и довольно захихикал.

— А кто ругает? — Гайгалас швырнул охапку мха в свиной закут. — В самый раз для тебя. Ты болтаешь по-русски, она разумеет по-литовски. Можете спеться и ездить по белу свету.

— Смейся себе на здоровье, а мне Надя по душе, — уже серьезно сказал Винце. — Работа у нее спорится, и вообще девка серьезная. Не чета Страздене…

— Ну и не зевай. Делай, как песня велит. — Гайгалас отхаркнулся и сиплым со вчерашнего перепоя голосом затянул:

И Гайгалас стал притопывать в такт песне, потом поскользнулся и шлепнулся на навоз, однако это не испортило его хорошего настроения. Он только удивился, что Винце, расхохотавшись, вдруг замолчал и съежился за коровьей спиной.

Дверь хлева загородила рослая фигура Арвидаса Толейкиса.

— Это ты, Клямас, глотку распустил? — спросил Григас, просунув голову под рукой председателя. — Вылезай-ка. Послушаем, как твой голос будет звучать на чистом воздухе.

Гайгалас смущенно вытирал мхом измазанные ладони.

— Откуда у тебя шестиногая корова? — спросил Григас.

Винце Страздас притворился, что поправляет оборы.

— Брат? — спросил Арвидас, не разглядев как следует в полумраке лицо Винце.

— Нет. Страздас. Из лагеря, — ответил Григас.

— За что сел?

— Не умел воровать, дурак, — с досадой ответил Гайгалас. — Баба с другим снюхалась. Пришлось мне приютить человека.

Арвидас отодвинулся в сторону, пропуская Клямаса. За ним проковылял Винце Страздас, красный как рак.

— В колхозе работаешь?

— Нет… Не работаю… Не берут…

— Скотину ему теперь не доверяют. А на другое не годится. Нога, чтоб ее туда… На лепайском фронте ему ступню расплющило. — Григас вдруг вспомнил разговор с Римшей и даже в ладоши хлопнул. — Слушай, Винце, ты раньше вроде был хороший шорник. Иди к нам колхозную упряжь чинить.

Все посмотрели на Страздаса, а тот, осмелев от внимания, уже без стеснения объяснил, что упряжь чинить ему раз плюнуть, поскольку он в лагере работал в группе шорников и имеет не одну благодарность.

— Значит, договорились? — Арвидас протянул руку Винце. — Завтра приходи в канцелярию. Получишь книжку колхозника.

— А огород? — Страздас не мог поверить, что наконец стал полноправным гражданином. — Мы-то с Миле, все знают.

— Получишь половину жениного огорода, — прервал его Арвидас. — Если же она будет спекулировать по-прежнему, а ты будешь усердно работать, то и весь огород у нее оттяпаешь. Корова есть?

— Откуда…

— Ладно. Корову тоже получишь. В рассрочку. Со скидкой. Заработаешь, вернешь долг.

Винце отвык от того, чтоб о нем заботились. В его душе все еще жил лагерь, где человечность меряли иной меркой. Он заморгал, будто солнце его ослепило, и кинулся к руке Арвидаса.

— Что делаешь! Стыдись! — Арвидас зло оттолкнул его за плечо. — Я не ксендз. Колхоз благодари.

— Ну, Винце, — сказал Гайгалас, — теперь Надя в твоих руках.

Арвидас пнул ногой клок мха, окинул глазами развалюху. У угла избы лежала куча торфа.

— Сам накопал?

— А кто накопает? Святые?

— Из Каменных Ворот?

— Откуда еще? В том конце торф жирный как масло.

— Молодец, — вроде похвалил, вроде подивился Арвидас.

— Приходится быть молодцом. Одним тростником да мхом не обойдешься, гадюка.

— Вроде бы бригадир, а мхом трусишь. Все у вас в Майронисе такие чудаки?

— У кого денег больше, тот солому покупает. Но большинство живет на этой шерстке Каменных Ворот, — с горькой насмешкой ответил Гайгалас. — Кое-кто еще торф сушит.