Словом, кружка пастора Джорджа было всё же не миновать.

10

Двое деликатных громил отвели его к хижине, поместиться в которой можно было только лёжа, да сидя, а стоя — лишь на коленях. Оглядевшись, догадался, что вокруг стоят шалаши да хижины, принадлежащие новичкам. Все такие же мелкие, как у него, и народ в них сидел застенчивый и тревожный. Ни на грамм не проявлено фанатичной уверенности, отличающей сектантов со стажем.

Расположены их жилища в два ряда полукругом с круглой площадкой в центре, а по её периметру разложены циновки да маты — большинство истёртые чуть ли не до дыр, а один из матов совсем ещё новенький. Уж не здесь ли обычно сидит учитель по имени Джордж? Кай спросил у соседей, они подтвердили: мудрость пастора Джорджа истекает с этого мата. Круглосуточно истекает с перерывом на приёмы пищи и сон. Лишь сегодня раньше закончили. Почему? Да пастора позвали к самому верховному бишопу. Нет, не знаем точно, зачем…

А вот Каю вдруг показалось, будто он знает. Ну конечно, ведь Амосу невмоготу. Он страдает от злой животины, что повадилась в Священную рощу, и всё ждёт не дождётся, когда же прибудет ксенозоолог, ну когда, ну когда, то-то и спрашивает у учителя, не встречал ли средь учеников…

Нет, ерунда, конечно. Всё ерунда.

Бишоп Амос его тогда отпустил, теперь его снова выманили. И нигде, никогда, ни разу, ни Амос, ни другие сектанты, не страдали от здешней фауны, ну, по крайней-то мере, не настолько, чтоб его приглашать. Они просто пополняют свою секту, просто пополняют.

А наутро, продрав глаза, Кай услышал звоны ближнего гонга. Пожилой учитель сидел на щегольском мате, требовательно взирая на последних учеников, занимавших свои места в круге. Лицо его живо напоминало череп, в глазницы которого кто-то вправил голо-светильники.

— Поскорей! — шепнули ему новые товарищи. — Как бы пастор Джордж не разгневался, он опозданий не любит!

Ну ещё бы ему их любить! С такими-то злыми глазищами… Кай поспешил, еле заметной тенью занял место в кругу,

Новый учитель резким и нервным голосом потребовал назваться.

— Майк Эссенхельд, — сказал Кай, и добавил. — Ксенозоолог.

— Никаких фамилий или профессий в этом кругу! — возгласил пастор. — Просто брат Майк! И обращение «брат» мною даётся навырост. Ради господней любви, аллилуйя. И значит оно покамест, до посвящения, «наш грядущий брат во Зеоне».

Вот оно как. Не ксенозоолог. Грядущий брат.

Кай вчера без особого толку выговорил у брата Честера воображаемый статус «факультативного слушателя», который с речами пастора Джорджа согласился только лишь ознакомиться. Без особого толку, поскольку — да вчера ещё понимал: кто же об этом вспомнит?

Если обдумать весь гиблый путь, пройденный Каем от Нового Джерихона и «до жизни такой», то состоял он из одних диалогов, каждый из которых дарил ему лишь иллюзии, а свободы манёвра неуклонно лишал. Что ему обещал в Джерихоне пройдоха Эрнандес? А что Лоренцер по пути в Зеон? А брат Честер? А пастор Джордж? Надо ли говорить, что каждый последующий за обещания предыдущего и в мыслях-то не держал отвечать.

Перед пастором Джорджем — худощавым лысым адептом Великой Истины — все два десятка окормляемых новичков оказались равны. Ну, с единственной важной дифференциацией: кто послушнее, тот равнее. И желание «просто послушать», но не послушаться пастор всеми силами искоренял в каждом, в ком только мог заподозрить.

Ладно, напомнил себе Кай, я ведь исследователь. Феноменов духовной культуры разных планет — в первую очередь. Это значит — всё же попал по адресу. Пусть терранская колонизация и не столь интересна, как подлинные ксенокультуры, но ведь кто-то же должен сыскать в себе силы её описать. Почему бы не я? И к тому же речения пастора Джорджа как предмет научного анализа — поинтереснее будут, чем просто тупые речения пастора Джорджа. И значение их воистину велико, ведь с чего другого начинается история секты? Ну, на личном-то уровне, запечатлённом в сердцах сектантов.

Так с чего начинается история здешнего адепта? С декларации рая. На неё новичков и ловят. Пастер Джордж объявляет, как сильно всем повезло. И не так уж и важно, поверил ли новичок, или прикинулся столь доверчивым. Кто хоть раз отвечал утвердительно, мнение не поменяет. Ибо следом идёт страшилка о лжепророках и о дьяволе — хозяине лжи. В Новом-то Зеоне уличение в намеренной лжи — штука опасная… Правда, насколько далёко заходят сектанты, Кай покуда не выяснил, но на словах получалось, убить лжепророка или его наёмника — никакое не преступление.

— Кто не верит, кто только прикинулся, тот себе подписал приговор! — возглашает пастор и с могильной суровостью смотрит на всех, кто в кругу. И что делать тому, кто признал уже тезис о рае? Притворяться и далее, пока сам себе не поверит, повторяя старую ложь. Притворяться и слушаться.

Кай прикидываться не стал, а избрал путь уклончивости. Так и сказал:

— Посмотрим, я ответить пока не готов, — с тем прицелом, чтобы и вовсе не отвечать. И, как потом оказалось, избежал крючка.