Кай Гильденстерн — не первый, с которым Бенито возится. Были опыты в прошлом. Парни гораздо сильней, ловчей и общительней. Где они все? Кто опустился, кто сгинул. Лишь Ортега пристроился к делу на третьих ролях. Одинокий памятник давней программе встречи героя на Эр-Мангали. Чем от других отличается Кай? Большей беззащитностью — ну, пожалуй. Редкой слабо мотивированной везучестью — есть и такое. А ещё совпадением с первой редакцией гаррисовых пророчеств — до последних неожиданных мелочей. Если замять, что тот самый Гаррис позже менял предсказания, как перчатки, сообразно моде и конъюнктуре… Но Родригеса совпадения поразили. Он решил: раз уж быть суеверным, то быть до конца.

Он-то решил. Но раздраженье «героем» накапливалось. (Ты подумай: спасать его от голодной смерти, потому что он, видишь ли, не всё ест!). Как итог, малыш Кай потерялся, а Бенито, хоть и собрался его искать, да не ищет.

Вывод в чём? Все дела теперь побоку. Например, с робарианским молотом не тянуть дальше интригу, а отдать его Диасу да Маданесу — пусть подавятся. Хоть бы даже нагрели Бенито с причитающейся долей — плевать! Что тогда с пирамидой? Осталось забрать себе. Якобы сумел её впарить Мэри Бастинде. Ну, с собой её не возить, больно громоздка, но обратиться к «Оу Дивиляй», попросить спрятать. Не откажут же человеку, который завербовал. А что больше он им не начальник, так когда это выяснится!

2

Важное дело — вторая за сутки аудиенция у Мэри Бастинды. Важное тем, что Бенито надобно скрыть, что ему ничего не надо. И для самой госпожи Содома у него ничего нет — кроме стандартной формулы, что расследование продолжается.

Было немного за полдень, когда Родригес явился в приёмную у Розового кабинета, представляющего собой, как видно, ещё одну спальню. Ясно, пришлось подождать. Мэри Бастинда Сью Добсон, по обыкновению, отсыпалась от особо яркой в череде безумных ночей. Может, подумал Бенито, занести авртефакт музыкантам, а пред госпожой начальницей предстать с пустыми руками? Ах, ну нет, насторожится же доктор Хойл. Лучше пусть не поймёт, от какого такого богатства она отказалась.

Что ж, придётся пока ходить с пирамидой, и носиться с нею везде, как с писаной торбой, благо, пирамида расписана и сама — разноцветными сидскими письменами. Ничего, чем больше народу с Бенито её увидит, тем скорее уверится глупый Свободный Содом, что предмет доставлен Бастинде и ею куда-то спрятан. Ведь уедет Родригес на моноцикле — налегке, без этакой тяжести. Ах, ну да, с увесистым молотом.

Кстати о ней, о тяжести. Пирамида, которую в логове Адской Собачины силачи Диас с Маданесом отрывали от грунта с натугой и только вдвоём, для Бенито теперь неудобства не представляла — разве что неудобной формой и чрезмерным объёмом. Трудно такое носить и казаться себе начальником. Трудно, но нужно.

Попрощавшись с Рамиресом и его безмятежным врачом — там, на площади, бенито Родригес, пожалуй, впервые взвесил в руках пирамиду. Вес показался изрядным, но, впрочем, переносимым. Показалось, что столько такая штука весить бы и должна.

Дальше содомский гей по имени Линда-Агнесса вёл его к заведению под названием «Римские термы». Всю дорогу Линда-Агнесса старательно покачивал бёдрами, намекал на приятную перспективу составить ему компанию хоть в самой ароматической ванне, хоть у массажного столика поблизости. Не срослось: Бенито нежился в ванне наедине с пирамидой. А собрался уже уходить, обнаружил: пираида ли стала легче, или сил у него прибавилось, или, быть может, к весу её привык — чем бы ни объяснять, а факт притаился в чём? Ощущения веса опять поменялись.

И теперь, в приёмной у Розового кабинета Мэри Бастинды, Родригес устроился в кресле, принесенном рабом Гарри, а к пирамидке, пристроенной тут же, у самых ног, нет-нет, да и протягивал руку. Наваждение просто! И всё же казалось ему, что, даже не взвешивая артефакта, он способен определить, с какой скоростью тот легчает.

3

— Госпожа Мэри Бастинда Сью Добсон ждёт вас! — церемонно, в глубоком поклоне произнёс раб Гарри.

Заскучавший Бенито вмиг подхватился с кресла (Наконец-то, сколько можно терпеть!), вспомнив о собачинской пирамиде, подхватил её, как пушинку (Ты гляди, ощущения не подвели!), но, к огромной его досаде, из-за двери Розового кабинета Гарри окликнули с новыми поспешными указаниями:

— Раб мой, извинись перед гостем. Что-то я плоха, нездоровится. Пригласи через полчаса, буду как раз готова…

— Извините, мой господин, — Гарри поклонился ещё ниже прежнего, явно собираясь всё сказанное госпожой тут же воспроизвести.

— Вольно, Гарри! — перебил Бенито. — Я слышал первоисточник. Что же делать, полчасика ещё посижу. Дальше дела у меня. Дела…

По тому, как вытянулось лицо раба Гарри, Родригес немедленно догадался: что-то он сделал не так. Нет, ну что такое?!

Пирамида. Он забыл её поставить на место. И теперь она реяла в воздухе, став невесомой в самом прямом смысле. На неё-то и пялился Гарри, полураб-полуохранник Мэри Бастинды.

Родригес его окликнул. Ответа ноль. Ничего себе ошарашило. Парню, в жизни которого большинство впечатлений замыкались в убогой клетке садизма и мазохизма, с чудесами от артефактов иметь дело надо дозированно.

— Гарри, эй! — снова позвал Родригес. — ты задумался, что ли? — Раб его, наконец, услышал. — Вижу, тебе понравилось. Как ты думаешь, госпожа тоже оценит? — Гарри закивал, бормоча что-то невразумительное. — Ты не бойся, всё здесь имеет строго естественные причины. Это фокус такой, — пояснил Бенито, — там есть такая ниточка…