— У того, кто его покупал, память хорошая, — сказал Бенито, — но я не о том. Сейчас специально за молотом приехало два мордоворота. Кажется, ваша группа их видела.

— Не то слово — «видела», — помрачнел Драйхорн.

— В Содом они проникнуть не могут, но меня у ворот караулят, — продолжал Бенито. — Требуют ваш молот уже у меня.

— Может, как-нибудь их наказать? — предложил довольно тщедушный Флексиг. Он выйдет наказывать? Охрану посёлка вышлет?

— Ну, за мной бы не заржавело, — заверил Бенито. — Люблю наказывать. Но, признаться, сейчас мне некогда. Надо кое-куда быстро тайком уехать, а эти двое упёрлись и не выпускают. Знать, прослышали, что вы мои люди, значит, молот в моей ответственности.

— Ну, раз так, отдайте им молот, — согласилась Сони. — В самом деле, великоват сувенир. Неудобно прятать.

И она достала молот из уголка комнаты, где он был небрежно присыпан разноцветными не слишком тяжёлыми сумками.

6

Раб-охранник Джон, как и было уговорено с доктором Хойлом, ожидал его с моноциклом перед воротами. Рядом с Джоном, однако, стоял ещё один человек. Бенито всмотрелся в эту фигуру ещё издали. Ба! Доктор Гонсалес.

Неужели явился сюда из Нового Бабилона, чтобы уведомить о низложении уже, так сказать, официально?

— Благодарю вас, раб Джон! — сказал, принимая моноцикл. — Добрый день, дотторе! Каким ветром ко мне?

Гонсалес ответил, что с вестями из Нового Бабилона. Усмехнулся:

— Рад, что застал. Всем известна твоя неуловимость. Но моноцикл у ворот — очень хороший знак. Всегда можно дождаться хозяина рядом с ним. Если запастись терпением.

— Вижу,терпения вам, дотторе, было не занимать. Вам ведь важно было увидеть в Содоме именно меня. Если речь о том, чтобы донести весть о низложении, — Бенито сделал паузу, пытаясь прочитать ответ по глазам доктора, — то Рамирес вас опередил. И представьте-ка: я ему не поверил! Счёл остроумной шуткой, приправленной личной неприязнью. Точно так же, дотторе, я могу не поверить вам. А спешить в Бабилон, да сверяться с Флоресом — уж поверьте, мне недосуг. В прошлый раз, как я его посещал, он меня не принял. Я имею тоже личную гордость!

Для монолога вполголоса получилось даже очень эмоционально.

Гонсалес ответил:

— Я здесь не только затем, чтобы уведомить. И притом неофициально: меня Брандт подвёз. Флорес и Рабен не в курсе, так что не хочешь, не признавай, но я думаю, важно тебе рассказать, как это было.

— Что ж, пожалуй. Действительно, интересно.

— Наших всех, ну, кто был в Бабилоне — Санчеса, Приста, Фернандо, Герреро, Сантьяго, меня и Ортегу — спешно вызвали к Флоресу. Там был и Рабен, и Лопес — весь наш «триумвират». Флорес выглядел раздосадованным, Лопес прятал глаза, Рабен радовался…

— Удивился бы, если б иначе, — ввернул Бенито.

— Дальше Флорес нам сообщил, что служба отбилась от рук и нужна ей реорганизация. И что Лопес уже перестал отнекиваться, а согласился её возглавить. И теперь он надеется, что наша деятельность станет-таки прозрачной. И перестанет руководствоваться приметами…

— Это он о пророчествах Гарриса?

— Да, о них. Он ещё сказал, что не дело, когда начальника службы нет у него под рукой. Если ты начальник, то всё организуй, чтобы на местах без тебя вертелось, а уж сам, будь любезен, сиди, да жди, когда вызовут с докладом. Как-то примерно так.

— Да, у Лопеса получится, — Родригес невесело засмеялся. Думал, получится веселее. Ведь известно бабилонское домоседство Лопеса, дни напролёт «на посту» у ворот в богатом квартале.

— Параллельно с тобой уволили Эстебана, — вспомнил Гонсалес. — Но по транспортной части. И всё за то же: не появлялся на службе, пропадал на Кладбище Кораблей. За него почти всё решал Олаф, это было слишком заметно. Но теперь, значит, будет иначе. Вместо него начальником транспорта поставили какого-то юнца, Игнасио Альба.

— Юнца знаю, — Бенито кивнул, — у него старый зуб на Олафа. Кстати, с Олафом-то что?

— Ты не знаешь? — удивился Гонсалес. Он в подвале Башни Учёных. Допустил ошибку. Вроде, стал работать на Рабена и провинился. Так что теперь в его власти. Вряд ли кто-то из нас его вытащит. Ты бы мог это сделать перед своим отъездом, но… — доктор проглотил свой упрёк, как только его опознал.

— Быть не может! — хмыкнул Бенито. — Я перед отъездом разговорился с Финьесом, он сказал, что в подвале башни нет никого…

— Финьес всё-таки повар у Флореса. И местом своим дорожит, — намекнул доктор Гонсалес. — Только я не сказал о главном. Сразу после беседы у Флореса новый начальник провёл совещание в нашем штабе. Там, только для своих, он сказал, что постарается, чтобы всё было по-старому.

— Всё по-старому? Интересно, как это выйдет у Лопеса!

— Так он и не обольщается. Сам понимает, что он слишком прост для такого дела. И не против, чтоб нашей службой руководил по-прежнему ты. При его чисто номинальном руководстве. В общем, с этим-то предложением я тебя и искал. Что скажешь?