Леван дал протяжный сигнал.

Шофер передней машины испугался, остановился и уступил Левану дорогу. Впереди была еще одна «Волга». Скоро и она останется позади. Леван дал длинный сигнал, поравнялся с ней. Обогнал, но впереди вдруг оказался поворот. Леван не видел его прежде, не сумел сбавить скорость и со всей силой врезался в огромный железный столб…

Глухая боль в груди, потом какой-то протяжный звук, звон колоколов. Под ним исчезла земля, он почувствовал, что падает в пропасть.

Протяжный звук по-прежнему стоял в ушах. Но по шее и по груди разливалась теплая-теплая вода. Ему казалось, что прошло очень много времени. Потом боль прекратилась, тяжесть на сердце исчезла.

…Ему почудился чей-то голос. Это был Резо Кавтарадзе. Потом вдруг громко прозвучал голос Нодара. Левану кажется, что и Важа здесь, Важа Двалишвили. Все трое здесь.

Леван особенно обрадовался Важе. Даже самый строгий и обиженный им друг пришел к нему. Он не знал, как их благодарить. Хотел что-то сказать, но не мог. Давило в горле, чувствовал, от волнения вот-вот заплачет.

— А где Натия, почему она не пришла? — спросил он тихо.

В ответ молчание.

— Где Натия, почему она не пришла? — закричал во весь голос.

— Леван, она придет, обязательно придет! — Он узнал голос Важи.

И вот идет Натия. В фиолетовой спортивной блузке и в юбке стального цвета. Той самой, что была надета в день их первой встречи. Волосы рассыпались по плечам… Она похожа на рисунок какого-то художника. Леван опять никак не может вспомнить фамилию того художника.

— Здравствуй, Натия!

— Здравствуй, Леван!

— Ты совсем не изменилась, Натия. Все такая же красивая.

— Зато ты изменился, Леван, очень изменился. Даже не могу тебя узнать, как ты изменился.

— Нет, я не изменился, не изменился! Я все так же люблю тебя. Вот ребята подтвердят. Резо, Нодар, Важа! Где вы, ребята? Где вы… Важа! — закричал Леван.

Друзья как в воду канули. Леван в отчаянии посмотрел на Натию. Она стояла молча, сложив на груди руки. Потом неожиданно повернулась и медленно пошла.

— Натия-я-а! — во весь голос закричал Леван.

— Натия-я-а! — повторили горы.

Леван понял — Натия не вернется, и зарыдал.

— Губами шевелит, что-то говорит. Кажется, жив! — сказал высокий человек.

— Да, действительно жив! — согласился с ним рябой мужчина средних лет.

— Отойди, что уставилась! — разозлилась жена рябого на девушку, видимо, свою дочь.

Левана осторожно вытащили из машины. В это время к ним подъехала «Волга», которую он обогнал на дороге. Шофер сказал:

— Как он летел! Будто судьба его гнала!

— Куда его везти?

— В Тбилиси, чего тут спрашивать.

— А довезем до Тбилиси живым? — спросил рябой.

Никто не ответил ему.

От свежего воздуха Леван как будто пришел в себя, открыл глаза и увидел темное огромное небо и сверкающие звезды. Ему показалось, что он плывет куда-то далеко, в бесконечность.

— Он жив, жив, надо спешить! — услышал Леван чужой, радостный голос.

Перевод Е. Чайки и Н. Микавы.

Дом, в котором живет Тамаз Яшвили, находится в Сололаках [1] , в самом конце узкой, темноватой улочки. Задняя стена его почти упирается в склон Мтацминды, а из фасадных окон открывается вид на весь Сололаки.

Спереди к этому старомодному особнячку с очень высокими потолками лепится дворик, где весной цветет сирень. Чтобы войти в дом, надо подняться по небольшой, всего в десять ступенек, каменной лестнице. Старинную, резную дверь украшает внушительная медная ручка. На поворот такого же старинного, большого ключа запор отзывается мелодичным звоном, тяжелая, дубовая дверь сама отворяется вовнутрь, и кажется, будто вы вступаете в таинственную пещеру.

Соседи суеверно косятся на этот дом и запрещают детям приближаться к нему.

Как передают, лет тридцать тому назад хозяина дома нашли повесившимся на массивной потолочной балке в кухне. В опустевший дом вскоре вселилась пожилая супружеская чета. Однако не прошло и года, как жена удавилась на той же балке. Муж срочно продал дом и куда-то переехал. Множество жильцов сменилось с той поры. Люди покупали дом, но не задерживались тут больше двух-трех месяцев. Стоило им узнать загадочную историю о двух удавленниках, как они старались побыстрее съехать отсюда.