Шрифт:
— Я знаю еще, что в такие минуты академик любил выпить чашечку черного кофе без сахара.
— Интересно!
«Интересно! — снова передернуло Рамаза. — Она, видимо, недавно подхватила это словечко».
— Сейчас я ухожу, калбатоно Ана.
Вдова поднялась.
— Мне предстоит многое обдумать. Очень хочется, чтобы статья вышла как можно интереснее. Мне уже ясны та среда и атмосфера, в которых приходилось трудиться академику Георгадзе. Я оставлю за собой право еще раз побеспокоить вас, если у меня возникнут какие-то вопросы.
— Когда потребуется, тогда и заходите.
Ана проводила гостя до двери.
— Воспользуйтесь лифтом.
— Предпочитаю на своих двоих, калбатоно Ана. Весьма признателен вам за позволение прийти и за вашу чуткость. Всего вам доброго!
Рамаз сбежал по лестнице. Ему хотелось как можно быстрее оказаться подальше от этого здания, которое он успел возненавидеть за какие-то двадцать минут.
Выйдя на улицу, он вздохнул полной грудью, настроение сразу поднялось, и он поспешил к машине. Издали увидел свои красные «Жигули», как верный друг поджидавшие его на улице. Через две минуты он был рядом с машиной. Любовно оглядев ее, открыл дверцу.
Его подгоняло одно желание — как можно скорее оказаться на другой улице. Было неприятно ехать по этой, где каждое дерево, каждый дом напоминали ему о прошлом, уже тяготившем его.
Ага, вот он и избавился от этой улицы, от этого квартала. Беспричинная радость окрыляла его. Им овладело такое чувство, будто он разом вырвался из прошлого, погруженного глубоко-глубоко во мглу воспоминаний, и попал в совершенно новый мир.
Неожиданно он заметил в зеркальце серую «Волгу».
Машина показалась знакомой.
Он сейчас же вспомнил, что, когда вышел из дома Георгадзе, она маячила неподалеку, метрах в тридцати от подъезда.
«Меня, кажется, преследуют!» — невольно отметил он.
Серая «Волга» следовала за ним метрах в двадцати — двадцати пяти.
Рамаз сбавил скорость. Серая машина сохранила дистанцию.
Сомневаться не приходилось.
«Кто это может быть?!» — подумал Рамаз, резко тормозя перед книжным магазином.
«Волга», не останавливаясь, прошла рядом.
На мгновение Рамаз увидел сидящего за рулем молодого человека с седыми висками и болезненным лицом.
Кроме него, в машине никого не было.
«Почему он преследовал меня?» — пожал плечами Рамаз, снова запуская мотор.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Научно-исследовательский институт астрофизики.
Кабинет академика Давида Георгадзе.
В огромном помпезном кабинете с колоннами все было сохранено в неприкосновенности. На стенах по-прежнему висели портреты Эйнштейна, Ньютона, Бора и Эйлера; старинный письменный стол на каких-то слоновьих ногах, старинные мягкие стулья, кожаный диван в углу, новый, но сделанный под старину длинный стол, примыкающий торцом к письменному, по-старому располагались в кабинете директора института.
Было только одно, но весьма значительное изменение. В директорском вращающемся, массивном, обтянутом черной кожей кресле вместо академика Давида Георгадзе восседал профессор Отар Кахишвили.
Отодвинув кресло от стола и барски откинувшись на мягкую спинку, новый директор закинул ногу на ногу. Держа в руках очки, он несколько растерянно смотрел на молодого человека, остановившегося в дверях.
Этим молодым человеком, на лице которого играла наглая улыбка, был Рамаз Коринтели.
Внимание Отара Кахишвили сразу привлек его очень дорогой белый костюм.
«Интересно, какое дело привело его ко мне?» — подумал он.
В течение двух дней директор ждал встречи с незнакомым юношей, но, увидев его в кабинете, все-таки смешался и ощутил волнение. Он сам не понимал, что это на него накатило.
Не интуиция ли сигнализировала ему о каком-то значительном скором событии?
Не дожидаясь приглашения, Рамаз быстро подошел к столу, выдвинул мягкий стул, удобно расположился в нем и только после этого сказал:
— Здравствуйте!
Директор в знак приветствия склонил голову.
Рамазу Коринтели, три дня назад впервые наведавшемуся к новому директору, снова попалась на глаза полная грудь личной секретарши директора Марины Двали. На молодой женщине было все то же черное платье с глубоким вырезом. Марина прекрасно понимала, что в вырезе черного платья матовая белизна ее груди выглядит особенно заманчиво.
Разведенная, добропорядочная молодая женщина находила своеобразное удовольствие в страстных взглядах мужчин. Некоторые приходили в приемную безо всякого дела, чтобы только лишний раз окинуть жадным взглядом ее грудь. Страсть, излучаемая их вспыхнувшими глазами, будто жаркая мужская рука, нежно ласкала ее.