— Что было потом?

— Я уже сказала, что не знаю.

— Значит, ты чувствуешь прошлое предметов, — кивнул для себя Анчар.

— Нет.

— Вурды, тазеры, обечайки. Если это твои фантазии, то ты угадала в одном из трёх. Что, журналисты уже выкатили новость про скопление обечаек?

— Я не угадывала. И не знаю ни про какие скопления обечаек. И знать не хочу. Мне здесь надоело.

Пока Анчар докуривал, прикинул варианты. Вурды оставляют меньше всего следов — почти не потеют, частицы их кожи в малом количестве не идентифицировать. Чтобы заявить, что здесь работали они, много ума не надо. За это их копы и не любят, вурдов заподозрить всегда проще, а собрать улики — сложнее.

Тазеры и обечайки… С первыми логика такая же, хотя слегка хромает. Сильные дисрапторы работают на пучках демонических эргосфер, но Сорока этого могла не знать. Обечайки здесь действительно были: если он с Кристиной встретил их днём в таком количестве, значит, они здесь ошивались несколько недель, иначе не успели бы собраться. Стоило бы разбудить Бойла или Грету, чтобы те более тщательно пробили новостые ресурсы — может, кто-нибудь писал о сегодняшнем. А Сорока это прочитала и сложила два и два. Рядом Сервоприводная, а значит, она вполне могла узнать эти места.

Есть и другой вариант.

— Сержант, — подозвал он одного из полицейских. Он встречался с ним, когда рассматривал первое обнаруженное место распятия на Вагоноремонтной улице. — Удалось что-нибудь интересное собрать за вечер?

— Здесь — не особо, — устало ответил тот. — Дальше много трупов с отгрызёнными лицами. До сих пор устанавливают личности.

— Что криминалисты?

— Да как обычно. Пришли, сделали свои дела, уехали. Сказали, слишком много работы, продолжат завтра.

— Трупов обечаек не встречали?

— Вроде нет. Хотя… Тут через дом полузатопленный подвал. В нём несколько обгоревших трупов собак. Может, и обечаек.

— Хоть я и не вправе вам указывать, сержант, но нужно сделать слепок и звать туда криминалистов. Это может быть связано. Обечайки обитали по всему району, они могли напасть и на убийц.

— Разумно, — согласился он. — Кстати, детектив… Позавчера, перед тем, как уехать, вы советовали обыскать ангар на Вагоноремонтной. Там нашли два вида подошв. Полузатёртые, вероятно, старые. Сорок третий размер, мужской сапог. И вторая — след голой стопы, возможно, женский. Оба в работе.

— Спасибо. Что-то ещё нашли?

— Да, нашли… э-э-э, перья совы.

— Ты уверен, что эта информация важна? Бюьсь об заклад, вы там нашли помёт голубей. И?

— С больших птиц сыпется тальк и пыль, детектив. И…

— Не тальк, — поправил Анчар. — Пудра. Роговые частицы.

— Много мелких фрагментов оперения, — кивнул сержант. — Здесь же — ничего. Это не стали приобщать к материалам, но, возможно, кто-то их обронил.

— Большие перья?

— Средние. Такими вполне могла быть обшита одежда шамана или жреца. Ну, как на ловцы снов вешают…

— Спасибо, сержант. Займитесь обечайками в подвале. Ауры, следы пуль, состав воды — горели ли они там или их туда притащили.

— Да какой же рунолог в час ночи поедет! Мы и сами-то, если честно…

— Чёрт с вами. Веди. А ты, — он обратился к Сороке, — идешь со мной.

Вскоре Анчар рассматривал подвал, в котором чёрные трупы обечаек представляли собой невнятную черносливовую кашу. Рога им кто-то обломал, как бы двусмысленно это ни звучало. От голов тоже осталось немного. Он не стал их трогать — тут действительно больше скажут криминалисты. Но аур… почти нет. Тот, кто их вывалил сюда, сделал это быстро — или очень давно.

— Видишь что-нибудь? — спросил он Сороку.

— Нет.

— Там видела — а тут не видишь?

— Да. Тебя чё-то не устраивает, дед? Тогда пока.

В его тридцать пять слово «дед» ему совсем не нравилось. С каждым разом он всё сильнее порывался дать ей подзатыльник. Прямо как дед.

— Для «пока» мы ещё даже не начали. Идём в машину.

Понадобилась двадцать одна с половиной минута, чтобы они доехали до точки другого распятия. На Вагоноремонтную. Сорока молчала, и Анчара это устраивало. Мыслями она была где-то далеко, оно и к лучшему.

Он подъехал практически впритык. Единственное, что здесь напоминало о произошедшем, это обведённый мелом силуэт распятой. Ни копов, ни заградительных лент.

— Попробуем ещё раз, — сказал Анчар.

— Здесь что, тоже кого-то?.. — намеренно не договорила она фразу.

— Ты и скажи.

Сорока вновь села, на этот раз прислонив руку к стене. Закрыла глаза. Судя по вздутым на висках венам, даже дыхание задержала.

— Шестиугольная звезда, — на выдохе пробормотала она и бессильно рухнула на мостовую, словно убитая.