— Ты упала в обморок. Я бы предпочёл, чтобы ты занималась этим после того, как дело будет сделано.

— Едь тогда быстрее. Поем потом без тебя.

— Ну, ты как хочешь, а я перекушу.

Он заехал в ресторан быстрого питания, принимающий заказы из авто. Попросил шаурму в сырном лаваше. Прямо перед окном выдачи манипулятор прижёг к поверхности шаурмы раскалённую клеймо-пластину, и на пару секунд шаурма запылала огнём, затем потухла.

Когда Анчар взял в руки ещё горячий обжаренный лаваш, Сорока не выдержала:

— В обычном лаваше, — пробурчала она. — И лимонад.

Он сделал заказ, внутренне торжествуя. Перекусили они прямо в машине. А затем поехали туда, где распяли пятую. Поблизости уже не осталось следов побоища с бомжами-чернокнижниками, да и заградительные ленты теперь бесхозно валялись на сыром асфальте. Неподалёку спала кошка, с крыш доносилось карканье птиц. Пахло сыростью и мусором. На стене, как и ранее, был обведен мелом силуэт, хотя уже успел немного поблекнуть.

— Действуй.

В этот раз Сорока возилась дольше всего. Под конец она пошатнулась, будто пьяная, и села на асфальт. Ровно туда же, где сидел и курил Анчар, когда обнаружил эту жертву.

— Ну? — нетерпеливо спросил он.

— Я не знаю, кто это. Фамильяр, демон, приведение… Тонкое длинное тело из палок и голова в виде черепа животного…

— Страхолось.

— Нет. Я видела Страхолося. А это… я не знаю.

— Что ты увидела?

— Он поднял её. Высоко. Буквально воткнул в стену.

Анчар припомнил, что Шам обратил внимание на высоту распятия: человек так высоко не дотянется.

— Что ещё?

— Звезда. Опять.

— Ещё.

— Звезда вращается, в это время у девушки вспыхивает руна на животе. И да, горит кристалл во лбу! — Она скорчила вредную гримассу. — Звезда вращается, а затем останавливается, будучи горизонтальной. Плоской. И взлетает вверх.

Повисла долгая пауза. Анчару не хотелось подгонять Сороку каждый раз. Он выжидал.

— Кто они были, а? — спросила она с широко раскрытыми глазами. — За что?

— Простые девки вроде тебя. Только выросшие в семьях корпоратов, а не у притонов Сервоприводной.

— Я не росла на Сервоприводной! — заорала она. — Ты ни черта не знаешь!

— Разумеется. Скажи лучше, жертва сильно сопротивлялась?

— Не знаю, — буркнула Сорока. — Не увидела такого. Она точно не кричала.

По дороге к следующей точке Анчар перебирал детали, пытаясь зацепиться хоть за что-то. Завтра обязательно нужно заняться всеми последними заключениями криминалистов и медэкспертов, за эти дни у них кипела работа непрерывно. Детектив не мог осуждать их за то, что результаты не приходили быстро — он знал, что за пределами центральных Кластеров всё ещё хуже.

А ещё предстоял большой разговор с Криогеном. Вообще-то Анчар был бы рад разбудить его прямо сейчас, если бы не Сорока, из которой нужно было выжать максимум. И особенно важно расспросить старого друга про шестиугольную руну…

Стоп. Анчар сбавил скорость, раскрыв карту с отмеченными точками распятий. Если не считать «условно-центральную» точку, три других образовывали собой треугольник с прямым углом. Расстояния в обе стороны получались одинаковыми. Анчар поставил наугад точку справа вверху — так, чтобы получился прямоугольник. Эта точка и прямь напрашивалась, хотя жертв как минимум шесть, так что вязалось это слабо.

К тому же они уже обожглись, когда предположили, что тела размещались так, чтобы сверху образовывался ромб. Нет, Анчар, не наступай на те же грабли. Как учил тебя Шам: сперва — логическая цепочка, потом — вывод. Не делай наоборот. Не ищи закономерность там, где её никогда не было.

— Сможешь нарисовать эту звезду? — не сдержался Анчар. Идея-вирус слишком быстро распространялась по его нейронным связям, чтобы он мог дать ей отпор.

— Смогу. Дай что-нибудь.

— У тебя коммут на руке.

— Это старая модель. Он не разворачивается.

Анчар достал бумагу и ручку из бардачка.

— Ну, вроде так… — Сорока вернула ему листок.

Ах вот оно что. Анчар, как человек разумный, представлял шестиугольник. Сорока же просто не сумела выразить увиденное более подходящими словами. Это была звезда Давида, два перекрещенных треугольника. Она нарисовала его несколько криво, но суть была понятна.

Встав на светофоре, Анчар попробовал переложить звезду на точки распятий. Он включил в редакторе режим линейки, отсчитывая отрезки одинаковой длины. Три точки вставали идеально — мешала только одна, та, что посередине. Притом она не была центром пересечения всяких медиан и средних линий, она существовала сама по себе, немного ниже.