Шрифт:
— Не могу я дальше везти тебя, Иван-царевич, ногу покалечил.
Олег ЧЕРНОГУЗ
«АРИСТОКРАТ»
Иван Трофимович отгладил свой черный костюм, надел белую пакистанскую рубашку, прикрепил наимоднейший галстук и почистил до блеска свои чехословацкие туфли «Цебо».
Может, Иван Трофимович спешил в загс? Нет, Иван Трофимович, как говорится, «не первый год замужем».
Тогда, возможно, у Ивана Трофимовича лежали билеты в театр? Нет. Ничего подобного, Иван Трофимович считал театр пережитком. Он отдавал предпочтение ипподрому, а туда при параде не ходят.
Может быть, Ивана Трофимовича избрали председателем жюри на республиканском смотре кружков художественной самодеятельности? Нет, не угадали. Иван Трофимович не имел ничего общего с самодеятельностью.
Иван Трофимович собирался в командировку. Он заказал из дому такси, хотя проживал у самой станции метро, и помчался к центральным кассам железнодорожного вокзала.
На счетчик Иван Трофимович никогда не обращал внимания. Не дай бог, если шофер перехватит его любопытствующий взгляд, что он о нем подумает? К тому же Иван Трофимович давно знал, что от его дома до вокзала счетчик набивает сорок семь копеек…
— Пожалуйста, — сказал Иван Трофимович и бросил на сиденье трояк. — Сдачи не надо. Это вам на чай.
— Спасибо.
— Будьте здоровы.
Иван Трофимович подошел к кассе.
— Что у нас осталось на Донецк? — спросил Иван Трофимович и почему-то поправил галстук.
Кассирша глянула на Ивана Трофимовича и произнесла:
— Есть эсвэ, купейные, плацкартные…
У Ивана Трофимовича на плацкартный язык не повернулся…
— Прошу эсвэ.
«Ну и тяпа! Ну и характер! Ну, кому это нужно? Ведь бухгалтерия не оплатит. Где ты воспитывался? Откуда у тебя такие замашки? Кого ты из себя корчишь?» — стыдил сам себя Иван Трофимович.
Он поставил под столик чемодан и положил на видное место пухлую папку, зеленую, под крокодиловую кожу. Без нее, как и без черных очков, Иван Трофимович не ездил ни в одну командировку…
«Так, теперь, голуба, поужинай жареной курочкой, которую приготовила жена, попей чайку и ложись спать…»
— Приглашаем в ресторан, — в купе просунулась голова официантки. Голова симпатично улыбалась.
— Всенепременно, — откликнулся Иван Трофимович и поднялся с места.
«Тебя лишь могила исправит. Зачем тебе ресторан? В чемодане курица пропадает. Когда ты поумнеешь?» — казнил себя Иван Трофимович, шагая в вагон-ресторан.
— …Я к вашим услугам! — это уже официант. — Вам что-нибудь из горячего?.. Из холодных закусок… Есть сардины… Свежие, только что баночку откупорили. Икорка черная, зернистая имеется. Помидорчики… Порезать или целенькими?
— Прелестно. Порцию икры, помидорчики натюрель — парочку, сардинки. А что на второе?
— Есть курочка…
— Своей смертью умерла? — сострил Иван Трофимович.
— Шутите? Свежая. Только что из холодильника. А что пить будете? Чай? Кофе?
— Кофе. С пирожным.
— Пирожных нет. Есть шоколадные наборы.
— А какие именно?
— «Вечерний звон», «Вишня в шоколаде», «Московский».
— О, какой выбор!.. Прошу «Московский».
— Одиннадцать сорок.
— Не имеет значения.
Поужинав, Иван Трофимович положил на скатерть две десятки и величественным жестом дал понять официанту, что сдачи не требуется.
«Ну и болван! У кого из твоих предков текущий счет в швейцарском банке?» — подтрунивал сам над собой Иван Трофимович, идя обратно в купе с коробкой шоколада под мышкой.
…На следующие сутки, вечером Иван Трофимович сошел в Донецке. Подбежал к ближайшей урне и выбросил курицу, ту самую, что поджарила жена. В тепле она протухла…
В гостинице свободных мест не было.
Иван Трофимович завернул шоколад в газету и ловко подсунул администраторше.
— Остался только люкс… Двенадцать рублей за сутки… Полгода назад один министр там жил, — зашептала администраторша.
— Вы считаете, что только министры могут жить в таких номерах?
— Я не хотела вас обидеть… Вы меня не так поняли. Если вы желаете, пожалуйста. Может, возьмете на двоих. Там две комнаты: постель и диван… Ну как хотите… Я думала, так будет дешевше…
«Где твоя скромность? Ты что, не мог взять на двоих? Обошелся бы номер в шесть рублей, и еще кто-нибудь из командированных не маялся бы ночь на вокзале…»