На сей раз она была одета в какой-то узбекский халат и расписные восточные шальвары. На плечи накинута цыганская шаль с кистями. Свою седую голову Сима украсила неким подобием тюрбана, смотанного из обычного вафельного полотенца.

– Не даёт с любимым внучком пообщаться, зануда! – сумасшедшая бабуля с размаху шлёпнулась рядом с Венькой на лавку, крепко прижала его к своему пропахшему пловом и благовониями халату и принялась жаловаться на Фиму, - Всё-то у неё по режиму да по распорядку. Туда не ходи, того не делай. Дом не крась, на крыше рисуй, по воздуху не летай. Не летай! Чего ещё выдумала, а?!

Сима с размаху хлопнула Веньку по плечу, как бы ища у него поддержки.

– Угу, - согласился Венька.

Действительно, отчего бы человеку не полетать, если уж очень ему этого хочется.

– Я ж весёлая! – Сима широко, во весь рот, осклабилась, демонстрируя свой жизнерадостный нрав, - Стихи сочиняю! Петь-танцевать люблю! Вот, дом разукрасила. Нравится?

– Угу, - опять кивнул Венька.

– А ей нет. Ничего ей не нравится. Пальто вот моё не нравится. Не по возрасту, говорит. Слишком ярко. А я так думаю, ярко – значит, весело. Радостно, значит. А от радости, знаешь, что бывает?

– Что?

– Летают люди от радости! Вот! Потому что радость, она что?

– Что?

– Окрыляет!!!

Тут Венька догадался незаметно заглянуть Симе за спину. Даже пальцем потрогал легонько. Думал обнаружить там что-то вроде крыльев. Ну, или хотя бы пропеллер. Как у Карлсона. Только вот тощая и сутулая Симина спина была плотно обёрнута и обтянута шёлковой шалью. И никакого подобия летательных приспособлений под этой шалью не прощупывалось и не наблюдалось.

– А хочешь, я и тебя летать научу?! – вдруг воодушевилась Сима, - Сдаётся мне, ты к этому делу способный.

Тут Венька тоже так воодушевился, что с лавки подскочил, как ужаленный.

– Меня? Летать? Ура!

Но тут же засмущался, голову свесил, весь, как свёкла, побагровел.

– Куда мне? Я ж толстый…

– Ха! – возмутилась Сима и подскочила с лавки, - Подумаешь, толстый! Толщина полёту не помеха! Ты нашу старуху Матрёну видал?! Бегемот бегемотом, а парит… что твой мотылёк! Вот, смотри на меня и повторяй.

Сима опять, как давеча, оттолкнулась пяткой от пола. Поднялась на полметра в воздух, протянула Веньке руку. Но тут…

– Ква-ква! Ква-ква-ква!! Ква-ква-ква-ква-ква!!! – раздалось откуда сверху, со стены.

– Это что же? – спохватилась Сима, - Неужто уже девять часов? Пора до ветру и спать укладываться.

Глава 7. Часы с квакушкой.

– Только, чур, я до ветру первая! – Сима озорно показала Веньке язык и резво выскочила вон из комнаты.

– Ква-ква…, - неодобрительно раздалось оттуда же, что и в первый раз.

Венька поднялся с лавки и пригляделся. Высоко на стене, под самым потолком, висели небольшие часы с болтающимися под ними гирями. На первый взгляд – обычные ходики. Такие, что имеются в любой деревенской избе. У них ещё прямо над циферблатом бывают маленькие дверки, каждый час они раскрываются, и наружу выскакивает крохотная птичка-кукушка.

– Ку-ку, - обыкновенно говорит кукушка, мол, спать пора. Или, наоборот, просыпайтесь, граждане, солнце на дворе, работа вас ждёт, никак не дождётся.

Только вот при ближайшем рассмотрении оказалось, что из окошка Симиных ходиков вместо кукушки выставила голову здоровенная, коричневато-зелёная, вся покрытая волдырями жаба. Она важно раздувала бока и выстреливала своим узким длинным языком, доставая им до часовых стрелок. Стрелками же для часов служили две ощипанные камышины разновеликой длины. Циферблат представлял из себя огромный и обгрызенный по краям лист кувшинки с кривыми цифрами, процарапанными ржавым гвоздём. Да и гири были не гирями вовсе, а свинцовыми грузилами – из тех, что прицепляют к леске рыбаки.

– Ква-ква-ква, - уставившись на Веньку водянистыми глазами и свирепо осклабив широченную пасть, напомнила жаба, - Ква-ква, ква-ква-ква-ква.

Венька в испуге попятился и…

– Ты ж хоть смотри, куда идёшь-то!

Посреди комнаты стояла бабушка Фима в своём чистеньком фартучке, привычном сером платье и с метлой в руке. На неё-то Венька и наткнулся с размаху спиной. И как это она так тихо вошла, что он не заметил?

– Опять всякая нечисть в доме, - скорбно произнесла бабушка Фима, - А ну, кыш! Брысь, проклятая! Пошла вон!

Она взмахнула своей метлой, пытаясь дотянуться до жабы. Но ходики висели слишком высоко, под самым потолком – Фиме никак не достать, даже метлой. Она подпрыгивала, кряхтела, тянула вверх худенькие ручки, тыкала в направлении часов своим орудием. Безрезультатно.

– Ква-ха-ха! – издевалась над её бесплодными усилиями жаба, насмешливо свесив со своей приступочки безобразную голову, - Ква-ква-ква-кха-кха!!!

– Изыди! – умоляла её снизу Фима, - Не доводи до греха, окаянная!

– А вы бы, как Сима, - предложил ей Венька.