– Это попрание законов Светлой! Священного брачного союза! – Вскочил с места Даррен и, закатав рукав сюртука, явил зрителям запястье. Позабыв о моей «измене», он гордо демонстрировал брачную вязь. Он бы сразу её показал, но советник и сир Гевин настаивали, чтобы он дождался подходящего момента и разбил атаку Эрнеле, когда наступит подходящий момент.

Даррен отринул свои обиды, недоверие, великодушно переступив через ревность, однако я чувствовала: инквизиция не выпустит меня из своих лап, если только не случится чудо.

– Подделка! – закричали из толпы.

В ответ Даррен взял меня за руку, и брачная вязь засияла. После сир Гевин и ещё несколько человек, в том числе прислужницы храма, засвидетельствовали, что брачная вязь на наших запястьях настоящая. А уж знак луны, вплетённый в орнамент, вообще сложно было опровергнуть.

Однако инквизиторы не унимались. Упрямство, ярость и презрение светились в их глазах.

– Допустим, перед нами герцогиня, тогда возникает вопрос: как эта женщина преображается? – жёстко усмехнулся Эрнеле. – Если вы знаете ответ, не скрывайте его, расскажите.

– Мне нечего скрывать! – громко ответил Даррен. – Моя жена – хорошая хозяйка.

– Правда? – елейно ухмыльнулся инквизитор. – И вы продались мраку и намеренно скрываете ото всех, что герцогиня сумасшедшая! Именно поэтому меняется её нрав, голос, даже взгляд!

– Ложь! – зарычал Даррен, готовый накинуться на Эрнеле.

Инквизитор раскинул руки, призывая небо в свидетели, и необычайно громким голосом, усиленным магически, заорал:

– Так же вы скрыли, что герцогиня увлекается запретной магией! Попирая законы Светлой!

Зал ахнул и испуганно затих.

– Раскаявшийся грешник, подельник герцогини или коварной самозванки, поведал о её чернокнижии! Он лично видел, как эта женщина призывала древнее зло! Она увлеклась злом! Зло поглотило её! И только первородное пламя очистит падшую душу от греха, чтобы мрак грешницы не пал на всех нас!

– Ложь! Ложь!– перекрикивал Даррен нарастающий гул голосов. – Что грешного в том, что девица умеет печь и стряпать? Ей помогала дочь пекаря! Она начинала с самых простых рецептов из семейной книги!

– Лжец! – орал Эрнеле. – В отличие от тебя, грешник, у меня имеется свидетель!

– Тогда… – уже сипло прохрипел Даррен. – Я призываю этого свидетеля на Светлый Суд. Пусть Сердце Светлой рассудит: кто лжец, а кто говорит правду. Сдаётся, этот грешник не каялся, а спасал свою жалкую душонку!

Я подняла глаза на Даррена. Он был не просто бледен, он посерел. Не знаю, что за человек будет свидетельствовать против меня, но, кажется, Даррен знает его и опасается.

Глава 31

Терпение Драгопатероса лопнуло. Он жестом подозвал сира Гевина и Даррена к себе.

Они подошли, и Даррен с жаром, сжимая руки в кулаки, начал что-то объяснять. Явно неприятное. Прежде я никогда не видела в его глазах подобную ненависть, презрение, даже брезгливость.

Драгопатерос хмурился, потом ответил что-то и дал знак, что Совет можно продолжать.

Герольд ударил посохом по каменному полу, и зал оглушил громкий бас короля:

– Да будет так! Пусть Светлая рассудит, кто лжец, а кто говорит истину!

Инквизитор возликовал. Его глаза победно блеснули, губы на мгновение скривились в сардонической ухмылке. Однако же, повернувшись к толпе, он надел маску доброго старичка и потребовал:

– На время подготовки обряда инквизитория требует заключить отступницу в надёжных святых стенах! Чтобы её мрак не очернил чужие души!

Он предъявил королю шах и мат и уже представляя меня в своей власти. Его расчёт был верным. Люди зароптали, не уверенные, что я грешница, однако же своя рубаха ближе к телу.

«Пусть посидит, хуже не будет», – читалось по лицам зевак.

Именно это и оказалось коварной ловушкой, про которую говорил граф Эрильдо, он же королевский первый советник и умный человек.

Я снова ощутила себя в капкане. Магия мгновенно прилила. Остановить её наплыв удалось лишь сцепив пальцы. Пусть псы не раскатывают губы, что я безропотной жертвой добровольно зайду на эшафот. Нет! Дождусь подходящего момента и спалю мерзкого, жадного старика и его подпевал!

Из-за нахлынувшего адреналина я была настроена решительно и однозначно. Да, очень хочу жить, но ради Милии, выдержу и воплощу задуманное. Надо только быстро сообразить: как и когда это лучше сделать, чтобы уж наверняка, без осечек…