И он ушел. Не попрощавшись, быстрым, решительным шагом, будто куда-то спешил. Сжимая в широких ладонях ключ от так и не сбывшейся мечты. Морган забрал ее с собой. Потому что не захотел поставить точку в этой долгой, печальной истории. Потому что знал, что этот жест — лишь бесполезная попытка догнать ускользающее прошлое в море глупых ошибок. Это ничего не исправит, и легче никому не станет. Ни живым, ни мертвым. Уходя, Жнец уже знал, что никогда сюда не вернется.

Остров Цербера располагался в шумных водах Амазонского моря неподалеку от внешней границы западного Олимпийского щита. Разбросанный мелкими оспинками по голубой водной глади, он рисковал стать одним из многих, официально принадлежавших горе Олимп. По счастливой случайности каких-то незначительных четыре километра избавили островок от этой участи. Тем не менее, тесное соседство с обособленным миром элит несло огромные преимущества. Вся западная сторона массивной голубой брони защищала близлежащие объекты от посягательства беглых Теней. Это значительно облегчало владельцам островов мониторинг личной собственности. А собственность эта, не много ни мало, включала огромные фермы по выводу скота и заводы по переработке мясной продукции. В отличие от аграриев, Высшие не могли себе позволить экономию на охране. Тени не проявляли особого интереса к растениям.

На самой заре новой цивилизации начинающие монополисты столкнулись с проблемой, порожденной несовершенством системы. Преследуемые законом, обезумевшие от голода и окончательно мутировавшие должники толпами штурмовали беззащитные фермы. Огромное количество скота пожиралось прямо в их стойлах, обширные лаборатории по выращиванию искусственного мяса разносились вдребезги. Уничтожались запасы провизии, рассчитанные на сотни тысяч граждан. Со временем это начало обходиться слишком дорого. Круглосуточное содержание полиции, уже походившей на частную армию, влетало государству в копеечку.

Великая Мать как всегда пошла навстречу Высшим. Решение пришло само собой. Но для его воплощения Азари пришлось немало постараться. Гражданство Марса давалось исключительно сухопутным непроявленным. Отсеивание шло круглосуточно, а осечки давали о себе знать уже очень скоро. В итоге Марс заполонили Тени, имевшие определенную непереносимость к воде. А те единичные особи, коим удавалось проникнуть на острова, встречались штатными Жнецами.

Среди запутанного роя трудолюбивых, словно пчелки, островов, Цербера, несомненно, занимал главенствующую роль. Он, словно матка-прародительница, имел огромные размеры, невообразимые мощности и гигантских размеров склады. Питая все остальные филиалы необходимыми ресурсами, Цербера связывал систему воедино. Систему, которая кормила всю планету.

Gemini, sol Martis, 4. В этот не совсем прекрасный, и уж точно не солнечный день господин Эншду прибыл осматривать свои угодья. Как обычно, окружала его многочисленная свита с бессменной помощницей, смахивающая на призрак. Неприятная ситуация с землянами внесла сущую неразбериху. Эншду мучился. С особым вожделением он ожидал смену тучного и уже отказывающего функционировать тела. Постоянная изжога, отдышка и невозможность поглощать пищу в неограниченных количествах доставляли не просто дискомфорт. Один из самых богатых Теней планеты испытывал просто неописуемые страдания. Он уже тысячу раз пожалел о том, что до конца надеялся приобрести эксклюзивную оболочку с Земли. Затяжное разбирательство заставило пропустить свою очередь на вселение, а Королева не любила ждать тех, кто опоздал.

Монополия Азари на симбиоз у многих вызывала недовольство. У некоторых — праведный гнев. Иной раз Высшие вынуждены были несколько месяцев находиться без оболочки, лишенные всякой возможности пользоваться благами цивилизации. Возмущение росло. Напряжение среди Высших все чаще давало о себе знать.

— Мое сердце плачет. Я помню времена, когда каждый из нас безмерно боялся своего родного дома. Страдал и стремился вырваться из ужасающего гнезда. Разве это участь тех, кто силен? Тех, кто может существовать в нескольких формах бытия? Тех, кто способен жить вечно? Мы — угнетенные. Потому что мы — исключительные. Мое сердце плачет. Избранные вынуждены стоять на коленях перед теми, кто не способен прожить и века. Бояться червя, который только и может, что казнить и пожирать. Вместо того, чтобы стремиться к звездам, мы боимся, хватит ли нам пищи на завтра и не придут ли по наши сущности храмовники! Мое сердце плачет... Кровь, омывающая его — доказательство, что ни крестоносцы, ни Жнецы не способны победить истину!

Худощавый, уже напрочь лысый мужчина в мешковатой холщовой одежде протянул костлявые руки к своим слушателям. Казалось, еще немного, и по его пергаментным щекам потекут слезы. Холодный огонь, горевший в его иссохшей груди, оглушительным набатом проходился по чаяньям простого народа. И не только простого.

Если бы тучное тело магната не впитывало в себя каждый звук, вырывающийся из ослабевшей глотки, сегодня бы никогда не произошло то, что должно было произойти. То, что назревало уже давно. Эншду пошел за тем, кто мог дать ему желаемое. Избавление от надоевшей оболочки в последнее время заняло почти все его мысли. Страдания были настолько велики, что магнат иной раз подумывал избавиться от тела без переселения. Однако, пылкие речи Амитаса его останавливали. Они вселяли какую-то возвышенную надежду, помогающую терпеть все лишения. В эти трогательные моменты у Эншду на глазах наворачивались праведные слезы. Он восхищался собственной стойкостью. Твердостью духа, достойную только самого преданного последователя.

— Королева считает нас грязью! Обеспечивать ее личное благополучие — вот единственное, для чего мы нужны! Нас душат и попирают как вшивых собак. Выжимают все до последней капли, а потом выбрасывают, словно нечто мерзкое. Спросите себя, для чего мы живем? В чем цель пребывания на этой земле? Что нам уготовано, если не стремиться к большему? К дальним мирам, которые смогут стать нашим домом и подарить много возможностей для наших тел и чувств? Неужели мы рождены в новых сосудах только для того, чтобы излить внутренние блага на Азари и вновь кануть в бездну отчаянья? Нам суждено быть сожженными беспощадным Белым Пламенем в свирепых, мерзких руках Жнецов! Словно мусор! — Амитас схватился за лысую голову и сгорбился.