— О чем ты говоришь? — сказала Джули, ненавидя, что ее голос дрожит.

Келли посмотрела на нее с притворным сочувствием.

— Ты не знала? Дорогая, оказывается, в то самое время, когда ты вынашивала план, как заманить мужчину в ловушку, он заключил пари, что сможет использовать тебя в качестве интрижки. Они с моим парнем поспорили, что Митчелл не сможет устроить интрижку, бессмысленный кратковременный перепихон с любимой девушкой-игрушкой Манхэттена.

— Нет, — прошептала Джули.

Но это слово не остановило шквал мысленных картинок. Первое свидание, когда он даже не потрудился пригласить ее на второе. Эмоциональная отстраненность. Сопротивление ночным походам в кино. Даже одержимость бейсболом подходила под это.

— Ага, — сказала Келли, проверяя свои ногти. — Сначала он даже не согласился, потому что ты была не в его вкусе. Но потом он решил поиметь тебя ради билетов на «Янки».

— Ты лжешь.

— Вообще-то, нет.

Джули застыла в шоке от знакомого голоса. Келли, как она заметила, не выглядела ни капли удивленной.

Этого не могло быть.

Она повернулась.

Так и есть.

Но почему Митчелл здесь, в доме Келли? Она перевела взгляд на стоящего рядом с ним парня из студенческого братства, и все встало на свои места.

Парень с короткими каштановыми волосами был парнем Келли. Тот, кто предложил Митчеллу пари. И Митчелл принял его.

И почему Митчелл был здесь сейчас? Чтобы забрать деньги?

Ее глаза искали его лицо, безмолвно умоляя его все отрицать. Но его глаза были ледяными и ничего не выдавали.

— Митчелл? — спросила она, ее голос надломился.

Очень медленно он поднял руку, и взгляд Джули упал на его левую руку.

Там он держал «Нью-Йорк Трибюн».

Глава 17

Джули не могла оторвать взгляд от газеты. Она опоздала.

Чувствуя, что ее сердце сейчас разорвется, она заставила себя поднять глаза на него. Она была готова к его гневу. Она была готова к его ярости, к его боли. Но то, что она увидела, было намного хуже. Гнев, который она могла бы сгладить, боль, которую она могла бы смягчить. Вместо этого он был полностью лишен эмоций, демонстрируя лишь каменное безразличие.

Он покончил с ней.

Джули услышала тоненький хриплый звук и поняла, что он вырвался из ее собственного горла.

— Ты прочитал это, — сказала она без всяких вступлений.

— Да, Джули, я прочитал его, — его голос был опасно мягким.

— Митчелл...

— Ты использовала меня для чертовой статьи!

Она сжала губы, заставляя себя не упасть на колени и не умолять его о прощении.

— Ты использовал меня для пари, — тихо сказала она. — Разве мы не...

— Это не одно и то же, — сказал он с отвращением.

Высокомерное пренебрежение в его тоне зажгло что-то опасное в глубине ее желудка. Келли и ее парень с мертвым взглядом полностью исчезли из поля зрения, и она сосредоточилась на единственной вещи, которая имела значение.

Митчелл.

Джули придвинулась ближе, стараясь сохранить спокойствие в голосе.

— Подожди секунду, Уолл-стрит. Я бы сказала, что мы оба натворили дел. Мне жаль, что я так поступила, очень жаль, но чем мой проступок хуже твоего?

Он выглядел недоверчивым.

— Никто бы не узнал о моем дурацком пари!

Парень Келли издал нервный звук, а Митчелл одарил его смертельным взглядом.

— Почти никто. Но твоя маленькая игра попала бы в газетные киоски по всей стране!

— Значит, играть с чьим-то сердцем можно, если аудитория небольшая, но нельзя, если это становится достоянием общественности?

— Это немного больше, чем общеизвестно, Джули. Шпилька — крупнейший женский журнал в стране, как ты напоминала мне уже полдюжины раз.

— Ну, я бы не стала использовать твое имя, — сказала она, раздраженная его драмой.

Это было неправильное высказывание. И вряд ли в этом был смысл. Но он был таким чертовски ханжеским и властолюбивым, что это просто вырвалось у нее.

— Это то, что ты говорила себе, засыпая рядом со мной каждую ночь? Что ты просто изменишь мое имя, и все будет хорошо?

— Конечно, нет, но Митчелл, мы можем просто поговорить об этом? Может быть, наедине?

— Насколько я понимаю, тут не о чем говорить. Ты в двух шагах от проститутки, только вместо денег на комоде тебе нужна слава в журнале, а вместо секса ты подаешь пустые улыбки. О, нет, подожди — ты также занимаешься сексом.