Риза Гахрамани смешался с толпой и стал прислушиваться.

– Большевики хотят разрушить весь мир, - отчеканил начальник депо. Как будто мало у них своих земель! Они еще зарятся на Польшу, Бельгию... Они метят и на нашу родину - Иран... Из-за этого наши друзья, англичане и французы, не хотят заключать с ними договор о союзе.

Начальник депо долго распространялся о московских переговорах, которые Англия и Франция вели с Советами летом 1939 года, объясняя провал этих переговоров непримиримостью Страны Советов, - эта страна якобы ни с кем не желает жить в мире.

– Но с помощью аллаха и заботами его величества, повелителя мира, шахиншаха Ирана Реза-шаха мы избавимся от этих врагов, иншаллах, аминь! закончил начальник депо. И добавил: - Есть у кого-нибудь вопросы?

– Все ясно, господин начальник, - заговорил старый рабочий и шагнул вперед.
– Но когда же будет у нас прибавка к жалованью? Ей-богу, господин, на хлеб не хватает, голодаем, А насчет того, чтобы одеться, - сам видишь, в чем ходим.

При этих словах старик приподнял руки и оглядел свое промасленное рубище.

– Он правду говорит!
– послышалось со всех сторон.

– Сейчас речь не о том!
– остановил их начальник.
– Мы говорим совсем о другом...

И он опять начал рассказывать о большевистской опасности, нависшей над всем мусульманским миром, и о непримиримости Советов. Затем, уже не задавая вопросов, он поспешно удалился.

После его ухода рабочие уселись в тени у стены и принялись за обед. Они сидели на голой земле, подвернув под себя ноги, и закусывали хлебом с луком.

– Здорово ты поддел его!
– сказал один из рабочих, обращаясь к старику.
– Клянусь аллахом, ему легче было бы услышать тысячу проклятий своему родителю... Прямо хребет ему переломил.

– А что, разве не правду я сказал?
– простодушно отозвался старик. Разве это жизнь?

– Собака, сын собаки!
– возмущенно заговорил другой рабочий.
– Я тут с голоду еле на ногах стою, а он вздумал проповеди читать... Тоже мулла нашелся.

– Чемберлен думал натравить большевиков на немцев, а потом уйти в кусты. Тоже сволочь! Кого обмануть вздумал?

– А это правда, что русские хотят отнять у нас землю?

– Да ты что, в своем уме? На что им наша земля? Все это выдумки, чтобы запутать нас.

– А как с верой? Говорят, будто за одно слово "аллах" большевики вырывают язык.

– Ничего подобного. Люди рассказывают, что там кто хочет - верит, кто не хочет - не верит. Сами большевики не верят.

– Жалко! Ах как жалко! Такое правительство, опора бедняка, защитник рабочего, а бога не признает!

– А мне сдается, что как раз большевики и признают бога больше, чем кто-либо. Бедняков они кормят досыта? Кормят. Значит, божеское дело творят: и люди рады, и бог доволен. Недаром же говорит народ: "Голодный не верит в бога". Риза Гахрамани, пять лет проработавший здесь, хорошо знал каждого рабочего, его прошлое и настоящее, его нрав и привычки, нужды и желания. Сидя в тени, он молча прислушивался к речам товарищей и думал: "Какие это прекрасные люди, но как они нуждаются в нашей постоянной разъяснительной, агитационной работе!.."

– Что хочешь говори, - услышал Риза голос старого рабочего, который спрашивал о прибавке, - но никто не может отрицать, что Советы за трудящийся народ. А наши господа, когда задумают что-нибудь дурное против народа, любят поговорить об аллахе. Опять, видно, готовят какую-нибудь пакость. Уж не снюхиваются ли с инглисами? В прошлую войну они так и сделали. Половина Ирана погибла тогда от голода.

Вечером Риза Гахрамани подробно рассказал Фридуну о том, что было в депо и что говорили рабочие. Фридун знал, что повсюду в городе только и говорят, что о советско-германском договоре.

Простой народ и передовые люди радовались заключению этого договора, считая его победой советской дипломатии. Многие при встрече даже поздравляли друг друга:

– Слава богу, кажется, конец английским интригам! И с надеждой глядели в будущее.

Однако официальные круги и реакционные слои населения смотрели на этот факт иначе. Все газеты были полны антисоветской ложью и клеветой, которые они черпали из передач лондонского и французского радио. Это вносило сумятицу в сознание широких масс, дезориентировало их.

– А что, если мы выпустим специальную листовку?
– предложил вдруг Риза Гахрамани.
– Наш долг сказать народу правду.

– Это идея!
– радостно воскликнул Фридун.
– Ты прав - с этим нельзя медлить. А ну, давай послушаем московское радио. Как раз время!

– Еще пять минут, - сказал Риза Гахрамани, взглянув на часы. Послушаем Москву и примемся за листовку. На этот раз можно будет отпечатать в типографии и распространить повсюду.

Они заперли на ключ дверь, закрыли окна, опустили занавески и подсели к радиоприемнику, приглушив его звук.