Почувствовав, что гнев шаха направлен теперь в другую сторону, Сефаи осмелел. Он охотно рассказал шаху о заговоре, который якобы готовил против его величества Гамид Гамиди в Тебризе, и об антигосударственных высказываниях и настроениях сертиба Селими.

– Истребить надо их всех! Выкорчевать!
– вскричал шах и спросил после минутной паузы: - Сертиба Селими уже выгнали из министерства внутренних дел?

– Да, ваше величество!
– торопливо ответил серхенг, к которому постепенно уже возвращался естественный цвет лица.
– Воля вашего величества исполнена!

Реза-шах поднял тяжелую руку: этим движением он давал серхенгу разрешение выйти. Сефаи, склонившись всем телом, вышел, пятясь назад. Хакимульмульк продолжал стоять недвижно. Пощечина, пришедшаяся на долю министра финансов, все еще звучала в его ушах.

Вдруг шах впился глазами в его зрачки,

– Скажи мне, сколько раз в день ты мечтаешь стать шахом? Говори правду!..

– Ваше величество, я ваш преданный раб!
– выдавил из себя Хакимульмульк, которому все труднее становилось дышать.

– Преданный раб!.. Скажи мне, скольким властителям был ты преданным рабом за последние сорок лет? Ну!.. Молчишь? Значит, ты считаешь меня ослом! Но ничего! Даже будучи ослом, а расправлюсь со всеми вами!

На губах шаха появилась усмешка. Слово "осел" вновь напомнило ему двустишие.

– Как это сказано у поэта?

Хакимульмульк, знавший дворцовую жизнь и внутренний мир повелителей еще лучше, чем серхенг Сефаи, понял, что гроза миновала. Наступил момент, когда можно было спокойно говорить с падишахом. Повелитель излил весь свой гнев и успокоился.

И везир решил использовать этот благоприятный момент, чтобы сообщить Реза-шаху то, что мучило его последние дни.

– Ваше величество!
– торжественно начал Хакимульмульк.
– Полагая себя преданнейшим и вернейшим рабом украшения вселенной, оплота могущества и расцвета иранской земли, светлейшего Реза-шаха Пехлеви, не зная за собой не только сколько-нибудь больших грехов, но и мелких проступков перед благословенным нашим повелителем, я осмеливаюсь повергнуть к стопам вашего величества некоторые соображения, связанные с будущим славной династии Пехлеви...

Хакимульмульк, собравшись с духом, рассказал об отношениях, установившихся между Шахпуром и Шамсией-ханум, намекнув на далеко идущие политические расчеты, таящиеся в этой любовной интриге. Не забыл он упомянуть и о том, что в придворных кругах эта история рассматривается как тактический ход искусного в политиканстве господина Хикмата Исфагани, умеющего заранее предвидеть то, что должно случиться через десяток лет.

Реза-шах встал и прошелся, заложив руки за спину. Потом он остановился перед своим везиром.

Неожиданная мысль пришла ему в голову. Он подумал о двоякой выгоде брака сертиба Селими с дочерью Хикмата Исфагани. Во-первых, сертиб Селими попал бы под надзор преданного монархии Хикмата Исфагани; во-вторых, наследник престола был бы избавлен от Шамсии.

– Как ты думаешь, везир, насчет сертиба Селими? Он окончательно пропащий человек или Хикмату Исфагани удалось бы наставить его на верный путь?

Везир сразу сообразил, почему Реза-шах интересуется сертибом Селими.

– Ваша мысль прекрасна, ваше величество, но в данный момент сертиб Селими едва ли согласится на брак с Шамсией-ханум.

– Почему?
– с удивлением посмотрел Реза-шах на везира.
– Разве в свое время он не добивался этого брака?

– Простите, ваше величество, за смелость, - уже окрепшим голосом сказал Хакимульмульк, - теперь Шамсия-ханум не та, что была когда-то...

Реза-шах понял намек везира и прикрикнул на него:

– Тем более! Надо как можно скорее покончить с браком Шамсии и сертиба Селими!

– Слушаюсь, ваше величество!

Реза-шах стал расспрашивать о прочих делах. Везир раскрыл папку и достал из нее небольшую книжку.

– Ваше величество, - начал он, - в городе распространяют вот эту книжонку - "Работы, хлеба и свободы!" Это сплошная крамола и ересь.

Реза-шах гневно вырвал книжку из рук везира, посмотрел первую страницу и вернул обратно.

– Читай!
– приказал он.

Хакимульмулька охватил ужас, но ему ничего не оставалось, как повиноваться, и он тихо начал:

– "Мы обращаемся к вам, о бедный трудящийся народ Ирана, о несчастные люди, что с первых дней жизни до конца ее мечтают о куске хлеба!.. Наша цель - открыть вам глаза, рассказать вам о страданиях, которые готовит вам кровавый режим, построенный на произволе деспота Пехлеви..."