— Сама-то чего хочешь? Место у меня есть, только с таким лицом за синее платье с передником придется здесь и ноги раздвигать. Готова? Можешь на ферме остаться, там за тобой присмотрят, гнать тебя оттуда не посмеют, если слушаться будешь, зато там есть шанс реже попадаться на глаза хозяевам.

— А на ферме… не придется раздвигать? Вы бы что выбрали на моем месте? — Растерянно спросила Саша. Вытерев руки о передник, Мила придирчиво посмотрела на закрытую внутреннюю дверь, за которой скрылась молодая девица.

— Девка, ты вроде умненькая. Носи пока дрова. Как невмоготу станет — придешь. И пирожок возьми, с рыбой, хорошие получились. Беги.

Саша поблагодарила Милу, схватила пирожок и пулей вылетела из двери. В сторону леса она неслась со всех ног, еще издалека увидев Генриха возле дома-барака с другими работниками.

Отдышавшись уже почти у самого леса, она побрела на лесопилку, вдруг осознав, что все еще сжимает в руках теплый пирожок, пахнущий печеным минтаем с рисом. Глубоко выдохнув, она прошагала к дровам, бухнула корзину на землю и положила пирожок на колоду. Отвернувшись, она принялась быстро закидывать поленья внутрь, не нагружая сильно. Лучше сходит больше, чем надорвется.

Позади раздался шорох, и поднимаясь с корзинкой, Саша отметила, что пирожок пропал. Совесть перестала грызть, хотя желудок и был против благотворительности. Покинув лесозаготовку, девочка снова направилась к поместью, самоотверженно шагая через болотистую тропу. От тяжелой работы в шерстяном жилете было тепло, а к обеду даже жарко.

Солнце успело сесть, и последние лучи пропадали за горизонтом, когда она пошла к лесу в шестой и в последний раз. Мила была довольна рвением, и в обед Саше разрешили поесть суп вместе с работниками кухни. Блюда не сильно отличались от того, что ели в доме на ферме, но посуда была аккуратной, керамической, и на столе блестело столовое серебро, старое, но начисто отмытое. Ели молча, зато у Саши было время с интересом оглядеть работниц и работников. Все это были люди до тридцати пяти с приятной внешностью и красивыми руками. Если закрыть глаза на некоторую манерность в быту, то она бы подумала, что они ведут себя как аристократы исключительно ради того, чтобы продемонстрировать ей свой отличающийся статус.

У одной из девушек она заметила пластырь на шее, но рассматривать было неприлично, и так было понятно. Ей недавно питались. В ушах у укушенной красиво переливались фианитами на солнце золотые серьги.

Поблагодарив Милу за обед, Саша сделала еще несколько ходок, и, не встретив больше Генриха, ослабила бдительность. Туман рассеялся до обеда, и Саша успевала наслаждаться природой, фантазируя себе вальяжную прогулку, а не тяжелый рабочий день.

Устало передвигая ногами, она брела по тропинке, когда ее окликнули со спины.

— Посторонись. — Прокричал знакомый глубокий голос, и Саша успела юркнуть в кусты, когда по тому месту, где она стояла проскакали две лошади с всадниками на спинах. Надеясь, что они направлялись не к лесорубам, Саша поправила чуть большеватые в талии брюки и шустро припустила следом, узнав со спины вчерашнего громилу и того вампира из душевой, у которого был рукав в крови. Вместо металлических ошейников и наплечников, на них были свободные рубашки, и Саше стало неуютно зябко от взгляда на них, ведь уже начинало по-вечернему холодать. Закат забрал дневное тепло, погружая природу в холодную тень, в которой стало тяжелее видеть.

Уже подходя к лесу, она стала свидетельницей до жути пробирающей сцены: один из всадников спешился и хлестал лесоруба плетью. Мужчина упал на землю и закрыл руками темечко, а плеть несколько раз рассекла ему руки и пальцы, окрасив алыми полосами рубаху, шею и плечи. Рядом лежала зарубленная топором лошадь. Еще несколько человек лежало на земле, и над ними исполином стоял темноволосый вампир. Одна из щуплых фигур резко дернулась с земли и побежала к лесу, но он мгновенно настиг ее и, впившись в мягкое тело между плечом и ухом, разорвал, почти обезглавив женщину.

Саша, испуганно кинулась в лес и бросив корзину на землю забралась за корягу, покрытую густым мхом. Зажав рот, стараясь не проронить ни звука, она прикрыла глаза, пытаясь успокоиться и выровнять дыхание.

Так она сидела довольно долго, поджав под себя затекшие ноги, мысленно считая до тысячи, но все время сбивалась. Когда она, уже продрогнув на земле, собиралась встать, и подсмотреть, ушли ли убийцы, в нескольких шагах не доходя до нее прозвучало:

— Тик-таки, тик-таки, сломанные часики. Разве тебя не предупреждали не кормить животных?

— Я не кормила. — Соврала Саша, отползая к корзине, чтобы между ней и вампиром с плетью была хоть какая-то преграда. Это был тот надсмотрщик, что пожирал ее глазами у душевой.

— Мне стоило бы наказать тебя за ложь. — Он иронично покачал головой, и развернулся, намереваясь выйти из леса. — Пошли, Гектор хочет поговорить с тобой.

— Я думала… Ты — Гектор. — Спутанно проговорила Саша, волоча корзину и запинаясь на мшистых кочках.

— Я Игорь. — Оскалившись, бросил он через плечо. — Твое имя даже знать не хочу.