Махурин устремил на Николая взгляд голубых глаз. Несколько секунд они смотрели друг на друга, глаза в глаза, словно каждый пытался прочитать во взгляде другого то, что не было досказано словами. Николай неожиданно отметил, что взгляд у Махурина какой-то теплый и мягкий, совсем не такой, как у бандитов, с которыми доводилось встречаться.

– А ты смог бы пойти на бунт?

– А зачем? Человек я физически и психически здоровый, спокойный, разумный и уравновешенный. Существующее мироустройство и нынешнее положение вещей меня очень даже устраивает. Сегодня время сильных и, я бы сказал, смелых людей. Это мое время. Зачем мне бунтовать – тем более, против Бога? – Махурин сделал короткую паузу, подумал и продолжил. – Бунт против Бога – это последнее, что может позволить себе человек. Хотя знаешь… Наверное, нет человека, который бы хоть раз не думал бы о разрешении своих проблем или об избежании страданий таким способом, как самоубийство. Как говорится, девять граммов инвестиций, и ты – недвижимость, с которой все проблемы решены… А что касается меня, то я только тогда, может быть, решусь на такой шаг, когда пойму, что жизнь стала невыносимой и ничего, кроме усиливающихся страданий, она мне не принесет. То есть, я – как кошка: как она никогда не нападает на более сильного противника и старается спастись бегством, так и я всегда буду стараться выжить, выплыть, удержаться. Понимаешь? Но если кошку загонят в угол, то она нападет, и будет биться насмерть. Я тоже: если загонят в угол и я пойму, что в этом нет моей вины, то, значит, мой бунт против такого положения вещей стал кому-то нужен. Может, тогда мой бунт против Бога станет угоден ему самому? Кто знает? Вот когда я это пойму, – что время моего бунта против Бога пришло, – вот тогда, может, и решусь. А так – во избежание неприятностей? Это – глупость, трусость и пошлость. Мне кажется, что я научился различать, где неизбежность, а где просто житейские неприятности. Мое дело учит меня этому каждый день.

…Николаю всегда доставляло удовольствие общение с Махуриным, поскольку из этих разговоров он практически всегда узнавал что-то новое, а случалось, что Махурин открывался ему с неожиданной стороны. А ведь самое интересное в жизни – это открывать для себя другого человека. У него иногда даже создавалось впечатление, что нет такой гуманитарной темы, по которой Махурин не имел бы своего мнения. Однако не это удивляло его. Человек, имеющий за плечами два института, живший в студенческой среде в перестроечное время, когда многое, ранее запрещенное, включая литературу, становилось доступным, такой человек, безусловно, впитывал в себя новые мысли, новые взгляды и представления. Тогда уже не стало запретных тем, обсуждалось все, и многие еще с тех времен сохранили в своем интеллектуальном багаже именно тогда приобретенные мнения и суждения. Удивляло другое: как случилось, что Александр Махурин, никогда не имевший хоть малого конфликта с законом и потому слывший в кругу их общих знакомых человеком, не имеющим криминальных наклонностей, стал бандитом, причем, не простым братаном, а лидером преступной группы, которую сам же и создал. Несколько лет назад никто не мог и предположить, что Махурин способен на насилие.

И как-то не верилось, что вот этот человек, только что рассуждавший о вещах, о которых не принято толковать в его окружении, – организатор преступного сообщества, то есть бандит, который более чем какой-либо другой братан, сознает, что он делает, понимает последствия своей деятельности и желает их наступления.

Закончить разговор им не дали. После осторожного стука в дверь, в кабинет втиснулся Мишаня.

– Шеф, – сказал он весело, – с нашей заправки звонили. Только что. Там дикие нарисовались. Дали полчаса, чтобы мы там объявились. Уроды, блин! Стрелу нам забили, шеф! Чо делать бум? Пошлем кого или сами поедем?

Махурин развел руками:

– Вот видишь, Коля! Дела! Бизнес! Так что извини, надо ехать. Я тебе всегда рад. – И, повернувшись к Мишане, твердо сказал. – Сами едем! Кликни Юру, Ивана, Сеньку и Варфаломея! Едем на трех машинах. Ладно, Коля, пойдем, труба зовет.

И они втроем вышли из кабинета.

Глава четвертая

Наезд

…С Малышом он не подружился. Может, это произошло бы позднее, но однажды, через год после первого визита бандитов, вместо Малыша к нему приехал другой бандит. Этот был намного моложе, держался высокомерно и нагло. Он сообщил, что в Тольятти замочили «троих наших братанов», в том числе и Малыша Володю, так что теперь Николай будет «работать» с ним, а на похороны Малыша и других надо, конечно, отстегнуть деньги.

С новым бандитом отношения у Николая не сложились сразу, и очень скоро, буквально через несколько месяцев, он понял, что и бандиты бывают разные. Малыш никогда не интересовался бизнесом Николая, его доходами – по крайней мере, никогда не делал это открыто, то есть не требовал бухгалтерию, не лез в сейф, не смотрел договоры. Платит лох назначенную ставку, значит, все нормально. А новый «куратор» лез везде и старался уличить Николая в нечестности и сокрытии доходов. Меньше чем через год новый бандит стал совершенно невыносим: забирал у Николая документацию, обыскивал его автомобиль, угрожал.

После того, как бандит на одном из его лотков отобрал выручку у продавца, Николай стал искать встречи с кем-нибудь из бандитов рангом повыше, кто мог бы повлиять на этого молодого «быка». И такая встреча состоялась. Через заместителя председателя правления муниципального банка Николая свели с каким-то неизвестным ему бригадиром-мамонтовцем. Николай все рассказал, и тот, внимательно выслушав, пообещал, что «бычок» будет вести себя правильно. Бригадир не обманул. «Бычок» стал более покладистым и спокойным. Добиваясь той встречи, Николай понимал, что если она состоится, то после нее он не имеет права допускать ошибки. А потому – никаких крупных покупок, никаких иномарок, никаких квартир, никаких резких скачков в развитии бизнеса.

И когда у него появилась возможность приобрести магазин, он решился не сразу. Он понимал, что такое приобретение вызовет повышенный интерес бандитов, они станут выяснять и проверять его доходы, возможно, поднимут ставки. Решение, однако, вскоре было найдено. Оно оказалось простым. Бандиты, под которыми был магазин, занимались только рэкетом. Бизнес их интересовал мало. Поэтому когда хозяева магазина поставили их в известность о том, что будут его продавать, бандиты сказали, что им все равно – хотите продать, продайте, но при двух условиях: во-первых, если они, бандиты, будут и дальше получать от них прежнюю плату, а во-вторых, если получат свой процент с этой сделки. Процент был щадящий, поэтому, когда хозяева магазина сообщили Николаю об этом и предложили ему уплатить назначенный бандитами процент, он согласился. В итоге между ним и продавцами магазина, которых представлял его знакомый по работе на заводе, была достигнута договоренность о том, что деньги Николай отдаст сразу, но на бумаге они оформят продажу магазина как аренду с правом выкупа на три года. По этому договору Николай имел право выплатить всю арендную плату, равную стоимости магазина, досрочно. Николай отдал деньги, взамен получил расписку в получении денег, на которой не стояла дата. Теперь, если бы Николая спросили «курирующие» его бандиты, на какие деньги он, нищий предприниматель, купил магазин, он показал бы им договор, в котором было указано, что магазин куплен в рассрочку и ему предстоит еще платить несколько лет. Если же вдруг пришли бы бандиты с другой стороны, Николай показал бы расписку, с нужной ему датой, о том, что все деньги он уже отдал. Учитывая, что бандиты со стороны хозяев магазина были конкурентами мамонтовцев в бандитском бизнесе, то вероятность согласованности в их действиях в отношении него, Николая, была минимальная, даже нулевая. Николай был уверен, что не станут бандиты, «курирующие» хозяев магазина, стучать на него мамонтовцам, если даже узнают о том, что магазин куплен им не в рассрочку. Во-первых, вряд ли им вообще придет в голову сообщать о том, как куплен магазин; во-вторых, если куплен, значит, предприниматель согласовал со своими «братанами» эту покупку и условия сделки. Ну, а в-третьих, какая разница им, этим бандитам, уже получившим свой процент от сделки с магазином, как и на каких условиях он был куплен Николаем? Расчет оказался верным: во-первых, ни у кого и никогда не возникло сомнений в том, что магазин был куплен Николаем в рассрочку, потому что своему бандюку он показал договор, а во-вторых, никто даже ни разу не намекнул Николаю на истинные условия приобретения им продуктового магазина. Это так и осталось тайной для мамонтовских бандитов. Но если бы они узнали о том, что Николай на самом деле расплатился за магазин сразу, то он не дал бы и ломаного гроша ни за свой магазин, ни за свой бизнес, да и за свою жизнь тоже бы не дал…

Больше года после покупки магазина Николай жил спокойно. Молоденький «бандюк» уже не досаждал так, как поначалу, магазин приносил хорошие деньги, большую часть из которых Николай переводил в валюту, оставляя в обороте лишь ту необходимую сумму, которая позволяла поддерживать ассортимент и немного его улучшать. Николай уже был готов поверить, что с бандитами, как с неизбежным злом, возможно мирное и спокойное сосуществование, если вести себя разумно, то есть никогда не забывать о том, что они, бандиты, – сила реальная, готовая и способная отобрать у «лохов» все, абсолютно все, включая и жизнь, если вдруг «лохи» станут дерзкими, начнут скрывать доходы, или, чтобы не платить «за охрану», обратятся в органы, которые, как предусматривает российская конституция, обязаны гарантировать гражданам право на защиту личности, собственности, здоровье и жизни. На примерах многих своих знакомых, Николай убедился, что ничего подобного делать нельзя, а потому, во-первых, надо платить, во-вторых, нельзя давать бандитам повод думать, что ты скрываешь доходы, в-третьих, нельзя дерзить и быть недовольным назначенной платой и, в-четвертых, всегда надо помнить, что нет в стране силы, способной тебя защитить от бандитского беспредела. А значит, остается одно: не быть забывчивым и не попадать под беспредел. И Николай свято следовал этим неписаным законам пореформенной России. И все-таки именно приобретенный им магазин стал причиной «наезда» бандитов.