Димка был сенсорным эмпатом.

Он никому не говорил этого, скрываясь за нарочитой грубостью. Стеснялся – качество считалось женским, чувственным, романтическим. Писательницы любовных романов почти все поголовно числились сенсорными эмпатами. Ветров старательно даже сам перед собой делал вид, что ничего такого с ним не происходит, но против природы не попрешь – он все равно считывал в пространстве любые эмоции, даже тщательно маскируемые. Кстати, это невероятным образом помогало ему в навигации и пилотировании. Димка ЧУВСТВОВАЛ опасности и неправильности.

Но не стал, вопреки своему обыкновению, лезть с вопросами и выяснять истину, когда впервые уловил во вскользь брошенной фразе капитана нечто тревожащее. Просто решил больше наблюдать и делать выводы. Это казалось даже интересным – гораздо занимательнее работы на торгово-грузовом судне, погрязшем в рутинных перевозках. «Алкион» был лучшим, это не оставляло никаких сомнений. Звездолет, которому отдал сердце Димка, не имел права на банальность, а периодическая атмосфера некой загадочности придавала ему еще больше шарма.

Глава 3. Форма номер пять

Отсветы вихревых разводов плясали по пологим крышам, по стенам стекали к траве, равномерно покрывающей неестественную почву.

В доме напротив монолит вдруг пошел тихой рябью, и тут же в этом мерцании появился хорионец. Вытянутая фигура – повыше Димки, но все-таки ниже «инквизиторов», что встречали его в космопорту.

Хорионец чуть повел плечами, выпрямляя складки плаща, напоминающего оттенком речную гальку. Потом выплыл на мягкую дорожку – луч, устремляющийся к храму. Ветров поднялся и зачем-то пошел за ним. Плывущая фигура если и заметила преследование, то никак себя не выдала. Может, чуть прибавила скорость, но это Димке могло и показаться. Древний охотничий азарт поднимался в нем, словно пузырьки в шипучем напитке. В кровь хлынул адреналин. Это, конечно, не было охотой, а житель Понтона вовсе не являлся беззащитной жертвой, просто в человеке включился вдруг инстинкт вечной игры. Димка ощутил, что земля под его тяжелыми шагами прогибается, а трава пружинится легкими кроссовками.

Серая фигура двигалась по прямой линии как ладья к краю шахматного поля, не замечая таких же равнодушных и сосредоточенных соплеменников. Вскоре это развлечение перестало казаться таковым. Игра в детектива не сложилась: какой прок тайком наблюдать за кем-то, кто тебя в упор не замечает?

Димка уже собирался прекратить эту спонтанную и открытую слежку за представителем инопланетной цивилизации и отчалить к давно ожидавшей «Застрехе», но вдруг хорионец остановился. Он сделал несколько неловких шагов в сторону. Неуверенно, словно внезапно забыл, как ходить, и вполголоса заклокотал на своем языке. Ветров, конечно, ничего не понял, но явно почувствовал волны отчаяния, хлынувшие от аборигена. Это настолько не вписывалось в бесстрастную картину окружающего мира, что Димка опешил.

Хорионец словно на ходу терял равновесие. Шатаясь, он сошел с прямого луча под белую стену одного из домов-кубиков и повалился на землю. Отчаянно, словно бросил сам себя, наотмашь ударился о мягкую траву. Ветров рванулся к упавшему аборигену, чтобы помочь подняться. Но резко затормозил.

Они выросли из-под земли, похожие как капли воды. Две «инквизиторские» фигуры в плащах темнее сумерек на пороге ночи, высокие и статные, просто своим присутствием остановившие Димкин порыв.

Здесь и до этого было не слишком многолюдно, а с их явлением вокруг места происшествия мгновенно образовался вакуум. В нем оказались все те же и…

Димка только сейчас заметил, что еще один хорионец не успел ускользнуть из поля зрения «инквизиторов». Резко и требовательно «сумеречный плащ» остановил замешкавшегося бедолагу. Случайный свидетель явно расстроился, но безропотно подчинился. Он не был похож на остальных, маленький и хрупкий, в хламиде серебристого цвета. Ветров прикинул, мелкий едва доходил ему до уха. «Наверное, это женщина, – подумал Димка, – или ребенок».

Все стояли и смотрели, как медленно, словно по частям, поднимается с земли абориген. Два высоких хорионца смотрели, один мелкий и Димка вместе с ними. В полной тишине поднявшийся робко мяукнул, протягивая гласные. Никто ему не ответил.

Маленький абориген обратился к Ветрову на линкосе:

– Скажи, что он не намеренно…

– Что именно? – оторопел Димка.

– Есть свидетельство? – наконец-то с ним заговорил и один из «инквизиторов». Ветров не то, чтобы увидел, но почувствовал, что все взгляды обратились к нему.

– Не было намеренного вреда! Скажи, не было, – мелкая фигура медленно отступила на шаг.

– Какой вред? – Ветров постарался вложить в эту фразу все свое чистосердечие. – Никто ничего плохого не сделал. Никто. И ничего.

«Инквизиторы» сонно покачались на месте.

– Ты покажешь это перед песней флейты?

Димка прижал руку к груди в районе сердца, подчеркивая свои прозрачные намерения:

– Конечно! Перед флейтой – это само собой…

Ему казалось, что сейчас и его, и споткнувшегося бедолагу, и маленького хорионца схватят и потащат в храм: явить пред очи инквизиции. Но темно-серые хламиды отступили, словно сразу потеряли интерес. Исчезло и упавшее существо. Опять воцарилась мирная атмосфера безразличия.