Спустя некоторое время к Хаггеру подсел господин примерно такого же, как он сам, возраста, вероятно, давний знакомый, потому что после взаимного почти дежурного приветствия, судя по сосредоточенной гримасе на их лицах, между ними начался серьезный разговор. Это позволило мне, наконец, перестать чувствовать на себе похотливый взгляд, раздевающий и раскладывающий меня во всех немыслимых позах. Хотелось бы еще понять, о чем эти двое говорят. Но что можно было услышать при таком уровне громкости звучащей музыки? Видимо, и Хаггер с его собеседником тоже рассудили, что разговаривать лучше в другом месте. Они поднялись из-за столика и, пройдя через весь зал, исчезли за декоративной панелью. Минут через двадцать Хаггер вернулся один с весьма довольным выражением лица. Не иначе, как о чем-то договорился.

К концу вечера в зале был полный аншлаг. Около рояля стояло несколько роскошных букетов, которые появлялись друг за другом по мере исполнения моего очередного соло. Вместе с цветами ко мне периодически пытались пристроиться их владельцы, и Хаггер не без основания переживал, что может проиграть конкурентам. Он окончательно перебазировался за мой столик, всем своим видом демонстрируя, что место занято, и другие претенденты могут идти в сад.

Где-то через два с небольшим часа я закончила свое выступление, хотя мои коллеги-музыканты продолжали играть дальше, ведь клуб готовился работать всю ночь, которая только-только вступала в свои права. В качестве бонуса и в честь моего столь успешного дебюта мужчины скорректировали свой репертуар и милостиво позволили мне просто отдыхать, наслаждаясь исполнением джазовых композиций в роли зрителя.

Поскольку Хаггер плотно оккупировал мой столик, хочешь - не хочешь, пришлось довольствоваться его компанией. Но надо отдать ему должное – старался он вовсю: заказал самое дорогое вино, какой-то экзотично выглядевший салат и блюдо со слегка обжаренными бело-розовыми омарами, похожими на тех, за которыми мы с Триттом охотились в океане.

Сквозь приопущенные ресницы я видела, как сальные глазки суетливого ухажера поминутно отслеживали моё состояние, обращая внимание на каждую мелочь. Похоже, он намеревался, как следует, меня напоить, постоянно подливая в бокал вино. Оставалось только подыграть этому гоблину, чтобы, не вызывая подозрений, нагло напроситься к нему в гости. Если Ргрон и мог у кого-то спрятаться, то только у Хаггера.

Играя в межпланетные революции в моем Мире, и близко общаясь с Хэссухом, клотец явно относился к элите и знал толк в жизни «на широкую ногу». Он не смог бы со своими имперскими замашками жить в не самых лучших для себя условиях в неудобном и некомфортном месте. И уж тем более он не стал бы в чужом мире жить отдельно, ни с кем не общаясь и самостоятельно себя, обслуживая, рискуя вызывать при этом подозрения – не царское это дело! Поэтому я предположила, что дом Хаггера должен быть самым подходящим местом для его укрытия. Там Ргрон, имея безграничную власть над Пончиком, будет чувствовать себя абсолютным Хозяином во всех смыслах этого слова.

Музыканты ушли на небольшой перерыв, в это время у Пончика зазвонил мобильник. Он ответил сразу, разговаривал кратко и быстро закончил:

– Да. Сиберс подтвердил… Завтра в семь… С тебя в полном объеме… А ты как хотел?.. С отчетом… Да.

Спрятав телефон, живчик глянул на часы и уставился на меня злыми глазами. Очевидно, лимит времени для моего охмурения подошел к концу.

– Малышка, как у нас настроение? Соответствует ли оно моему безумному желанию роскошно тебя порадовать? – он перестал церемониться, наплевав на формальности, и уже не заморачивался, дошла ли я до «нужной кондиции», накрывая своей короткопалой рукой мою и потянувшись губами к шее.

Несмотря на изменившийся взгляд, было хорошо заметно, насколько Хаггер возбудился от собственных фантазий. Даже представлять не собиралась, что он в них проделывал. Я отчетливо видела крохотные мерцающие точки на его теле и моментально этим воспользовалась, прекрасно зная, какой эффект вызовет воздействие на них определенным образом.

– Насколько безумному и до какой степени роскошно, мой сладкий Бубль Ди? – я с небольшим нажимом, чуть задерживаясь на точках и посылая в них энергетические разряды, провела пальцами от линии роста волос вдоль позвонков по задней стороне шеи и от центра подключичной ямки вниз в расстегнутый на пару пуговиц ворот. Глаза Пончика неожиданно съехались к переносице, он охнул и, не сдержавшись, застонал от импульса закоротивших нервов, пугаясь реакции собственного тела. Еще момент – и по нему стало видно, как он затриповал, сам не понимая, что такое может быть всего лишь от простого прикосновения. За мутной поволокой от кайфа злость в глазах тут же исчезла, сменившись на чистое, уже абсолютно не скрываемое желание поскорее меня тра… «продолжить вечер в салоне ювелирных украшений». Ну, как же я могла от такого приятного времяпровождения отказаться?

До салона меня намеренно неторопливо докатили на красивом и, скорее всего, таком же дорогом, ярко-желтом Ламборгини. В принципе, на таком можно было низко лететь, а не ползти, как раненый глист. Следом на темно-синем джипе тащилась охрана.

В ювелирном бутике мы оказались в это время единственными посетителями. От блеска камней разной формы и структуры, преломляющих на своих гранях яркий свет в украшениях, рядами расположившихся на длинных бархатных поддонах в витринах, у меня начало рябить в глазах.

Я не слишком жаловала украшения. В моей полной приключений и путешествий жизни, они были совсем не к месту. В основном я носила серьги с камнями, изредка кольца, но не в качестве красивой ювелирки, а с сугубо утилитарной необходимостью преобразования энергий для своих заклинаний. Красные очень тонкой огранки акхариты или по-земному бриллианты, которые были у меня в ушах сейчас, перешли мне по наследству от мамы. До определенной поры я их не носила, они хранились у Деда, пока я не начала активно практиковать. Когда у меня впервые полноценно заработало заклинание зеркальной сонастройки, Дед торжественно вручил мне необычной красоты и изящества серьги, вспомнив, как когда-то очень давно моя мама привезла их из очередного путешествия на дальние планеты. С этими камешками была связана какая-то особенная для мамы история, которую Эол так и не удосужился мне рассказать.