Однако прежде чем пе

рейти к анализу столь важ

ного для теории постструкту

рализма комплекса представ

лений Фуко о субъекте (и

связанной с этим несомненной

эволюции его взглядов), не

обходимо остановиться еще на одной теме -- в принципе сквоз

ной для всего его творчества, теме, которой он посвятил одну из

первых своих книг -- докторскую диссертацию "Безумие и

неразумие: История безумия в классический век" (1961), закон

ченную еще в начале 1960 г. (183).

Без преувеличения можно сказать, что проблема безумия

является кардинальной для всей системы мышления и доказа

тельств Фуко, поскольку как раз отношением к безумию он

проверяет смысл человеческого существования, уровень его ци

вилизованности, способность его к самопознанию и, тем самым,

к самосознанию н пониманию своего места в культуре, к гос

подствующим структурам языка и, соответственно, власти. Ина

че говоря, отношение человека к "безумцу" вне и внутри себя

служит для Фуко показателем, мерой человеческой гуманности

и уровнем его зрелости. И в этом плане вся история человечест

ва выглядит у него как история безумия.

Как теоретика Фуко всегда интересовало то, что исключает

разум: безумие, случайность, феномен исторической непоследо

вательности -- прерывности, дисконтинуитета -- все то, что, по

его определению, выявляет "инаковость", "другость" в человеке

и его истории. Как все философы-постструктуралисты, он видел

в литературе наиболее яркое и последовательное проявление

этой "инаковости", которой по своей природе лишены тексты

философского и юридического характера. Разумеется, особое

внимание он уделял литературе, "нарушающей" ("подры

вающей") узаконенные формы дискурса своим "маркированным"

от них отличием, т.е. ту литературную традицию, которая была

представлена для него именами де Сада, Нерваля, Арто и,

естественно, Ницше. "Фактически, -- пишет Лейч, -- внима

ние Фуко всегда привлекали слабые и угнетаемые, социальные

изгои -- безумец, пациент, преступник, извращенец, -- кото

рые систематически подвергались исключению из общества. Не

удивительно, что Фуко испытывал особое пристрастие к Саду,

Гельдерлину, Ницше, Арто, Батаю и Русселю" (294, с. 154).

В определенном смысле обостренное внимание Фуко к

проблеме безумия, чтобы не сказать болезненного пристрастия к

этой теме, не является исключительной чертой лишь только его

78 ГЛАВА I

мышления -- это скорее общее место всего современного за

падного "философствования о человеке", хотя и получившего

особое распространение в рамках постструктуралистских теоре

тических представлений. Практически для всех постструктурали

стов было важно понятие "Другого" в человеке, или его собст

венной но отношению к себе "инаковости" -- того, не раскры

того в себе "другого", присутствие которого в человеке, в его

бессознательном, и делает человека нетождественным самому

себе. Часто тайный, бессознательный характер этого "другого"

ставит его на грань или, чаще всего, за пределы "нормы" -

психической, социальной, нравственной, и тем самым дает осно

вания рассматривать его как "безумного", как "сумасшедшего".

В любом случае, при общей "теоретической подозрительно

сти" но отношению к "норме", официально закрепленной в об

ществе либо государственными законами, либо неофициальными

"правилами нравственности", санкционируемые безумием

"отклонения" от "нормы" часто воспринимаются как "гарант"

свободы человека от его "детерминизации" господствующими

структурами властных отношений. Так, Лакан утверждал, что

бытие человека невозможно понять без его соотнесения с безу

мием, как и не может быть человека без элемента безумия

внутри себя. Еще дальше тему "неизбежности безумия" развили