— Леха сказал, ты сегодня ходила в поликлинику. Ты заболела?

— Нет, — ответила я, упрямо глядя перед собой.

Но Соболев не был бы Соболевым, если бы стерпел это. Его терпения хватило всего на пару минут, а после этого жесткая ладонь повернула моё лицо в его сторону.

— Ты заболела?

«Не твоё дело», подумала я, прекрасно зная, никогда не смогу произнести эту фразу вслух. Не потому, что мамино интеллигентское воспитание и не потому, что это очень грубо. Потому что передо мной сидел монстр.

Да, сейчас он принял облик обеспокоенного, даже заботливого мужчины, но я-то знала, что скрывается под оболочкой этой воспитанной цивилизованности.

Заглянув в его глаза, я не смогла прочесть ни одну из его эмоций… Это тревожило, но вместе с тем внушало надежду, что его бойцы так и не добрались до записей моего доктора: иначе, монстр вряд ли бы сумел скрыть торжество в своем взгляде.

Загадав желание, чтобы у меня всё получилось, я усмехнулась и легко соврала:

— С каких пор рутинный проф осмотр стал поводом для обеспокоенности? – спросила я, чувствуя, что я неосознанно копирую Аньку. – В прошлом году, когда я моталась по поликлиникам, ты вообще пропустил это мимо ушей.

Никакого проф осмотра на самом деле не было, и в прошлом году я никуда не моталась, но… это, кажется, подействовало: глаза Соболева начали светлеть. Теперь вместо цвета темной, грозовой пучины, его зрачки окрасились в цвет норвежского, холодного моря – по крайней мере, именно такой цвет я видела на фотографиях фьордов.

— Мне не нравится твой вариант обеда, — нахмурился монстр, кивая в сторону кусочка кекса, завёрнутого в полиэтилен. — Ты испортишь себе желудок.

Я вскинула голову, подумав, что ослышалась.

А потом начала смеяться…

Я подхватила сумку, поднялась со скамейки и, смеясь, дошла до архива. А уже там, находясь в тамбуре между двух дверей, мой смех перерос в истерику.

Глава 30

В воскресенье, пересилив своё жуткое состояние полёта в бездну, я отправилась навестить родных.

Специально протянула полдня, чтобы избежать встречи с монстром.

Я решила, что лучше заплачу вечером за такси, чем, подстраиваясь под Ларисин график, рисковать встретить Соболева у родных.

У меня просто не было, не осталось сил — я знала, что не пережила бы ещё одну встречу с ним без истерики. Мне и так каждую ночь продолжала сниться эта машина – и зверь, которым он оказался. Лев, рвущий на куски мясо своей жертвы…

Проявляя чудеса конспировки, я полдня провела на балконе с книжкой, изображая полную расслабленность перед своими охранниками. А когда одних из телохранителей вернулся к машине с едой, я поняла, что сегодня от меня уже никто не ждёт никаких подвигов — и быстро собравшись (благо, лето, не надо долго одеваться), выскочила из дома.

Не знаю, что именно сработало: моя ли тактика дала, наконец-то, нужные плоды, или сегодня Соболев был просто занят, но в доме, где жили моя мама и бабушка, его не оказалось.

Я ещё на подъезде поняла, что возле дома нет припаркованных дорогих машин и почувствовала, как улучшается моё настроение. Нет, в самом деле, я даже смогла улыбнуться. А потом меня увидела в окно мама, громко и обрадовано позвав внутрь.

— Яна, дочка! – воскликнула мама. – Иди скорее сюда. Смотри, кто приехал…

Затаив дыхание (я надеялась, что это не мой монстр из ночных кошмаров), я быстро обогнула дом и зашла в прихожую.

Мама махнула рукой, и в коридор к моей родительнице вышла… Аня. Моя пропавшая сестра.

Та самая сестра, которую я мысленно похоронила несколько дней назад.

— Наконец-то наша лягушка-путешественница вернулась домой, да? – улыбнулась мама, явно не чувствуя того шквала эмоций, что бушевал в моей душе. – Яночка, а ты что же, не знала?

— Мам, я никому не говорила, — мягко улыбнулась сестра. – Я хотела сделать всем сюрприз.

Мама счастливо покачала головой:

— Выдумала же, сюрприз!

— Сюрприз у тебя получился, — кивнула я и даже заставила изогнуться свой рот в чем-то наподобие улыбки.

— Девочки! – снова счастливо вздохнула мама. – Какое счастье, что вы обе дома.

Она не понимала. Не чувствовала.

А может, не хотела чувствовать ту напряженность, которая явно ощущалась между нами, стоящими в по разные стороны коридора.

Мне хотелось закричать, разбить что-нибудь, подлететь к Аньке и ударить её по лицу… но не она сотворила с нами всю ту дичь, от которой мне хотелось выть. Точнее, она была всего лишь соучастницей этого ужаса, а не главным его исполнителем.