Наверное, даже те, кто ждут хороших вестей, нервничают перед дверьми, способными изменить их жизнь в другую сторону, я же… я чувствовала, что земля постепенно разверзается перед моими ногами. А ещё чувствовала себя жутко одинокой.

Передо мной в очереди была явно беременная женщина, пришедшая на узи вместе с мужем. Её муж нервничал, явно едва сдерживаясь, чтобы не выскочить наружу покурить (он несколько раз с тоской доставал пачку сигарет и клал их обратно в карман), при этом женщина сонно спала на его плече, а сам мужчина, когда забывал бояться, счастливо жмурился.

Я же подглядывала за их тихим семейным счастьем и страшно им завидовала. Мысленно корила себя за это – но ничего не могла поделать.

А затем наступил мой черед.

На негнущихся ногах я зашла в кабинет.

Холодная кушетка, ещё более холодный гель и черно – белый экран монитора.

Доктор –узист деловито водила датчиком по моему животу, вглядываясь в монитор и бормоча себе под нос что-то про яйца. То ли купить забыла, то ли ещё что…

— …плодное яйцо, — услышала я неожиданно громко. – Поздравляю.

Я покосилась на женщину.

— С чем?

Доктор посмотрела на меня сверху вниз, и тогда до меня дошло.

— Беременна? – с придыханием спросила я. Доктор кивнула и назвала примерный срок моей беременности.

Я должна была обрадоваться. Должна была… Я так давно мечтала о ребенке, так хотела малыша! Спала и видела, какой я стану мамой. А вот она эта беременность — пожалуйста, только мне не хочется ни радоваться, ни смеяться… ничего.

Выйдя из кабинета, я подошла к окну – и задумалась, что мне делать дальше.

Ребенок… Значит, ловушка? Соболев не позволит мне растить его ребенка одной, в разводе… Это значит, что я навсегда – навечно прикована к нему.

Чувствуя, что я начинаю рыдать, я попыталась успокоиться… А затем я вдруг поняла, что ненавижу Соболева.

За то, что он сделал со мной.

У меня мог быть крепкий брак, хорошая семья, счастливая беременность с кем-то… с кем-то нормальным. Если бы он тогда в суде не обратил на меня внимания, если бы прошёл мимо, не окликнув на улице, если бы порвал со мной, когда узнал, кем работает моя сестра… Если бы не он, у меня была бы другая – счастливая жизнь. И муж, сидящий со мной в очереди на узи в районной поликлинике. Мы бы вместе выбирали имена для нашего малыша и потихоньку подкупали бы приданое.

Прокусив кулак до крови – что угодно, лишь бы не завыть прилюдно от боли — я вернулась домой, даже не вспомнив на работу.

В тот момент мне было наплевать на то, что случится с моей работой. Мне было плохо… Вместо того, чтобы радоваться новой жизни, зародившейся во мне, я забилась в угол дивана и рыдала до тошноты, до забвения в мыслях, пока не позвонила обеспокоенная начальница.

Пришлось врать, что мне нездоровиться, и от этого становилось ещё горше: я настолько привыкла лгать, что уже без особых проблем дурачила всех вокруг.

И в этом тоже была вина Соболева.

Глава 32

С трудом отработав целый день в архиве, я предупредила Веру Алексеевну, что завтра мне надо будет уйти на полчаса пораньше – у меня талончик к доктору.

Начальница, наверняка полагала, что я отправлюсь к терапевту, и я не стала её разубеждать, надеясь, что Соболеву нет никакого дела до того, что я делаю в поликлинике. Хотя его охранники по-прежнему сопровождали меня двадцать четыре часа в сутки, он старались по возможности не вмешиваться в мою жизнь и даже не показываться мне на глаза.

Я надеялась, что так теперь будет всегда, и даже немного перевела дыхание… но этим же вечером Соболев вновь всё расставил по своим местам.

Я вышла из здания архива в начале седьмого: июль радовал хорошей погодой, радостными криками детей, бегающими возле фонтана и шумом легкого ветерка в зеленых кронах раскидистых лип и изящных клёнов.

Я, было, направилась к остановке, но тут меня окликнули… Анька, прислонившись к дорогой красной машине, махала мне рукой.

— Ты не позвонила, — ехидно заметила сестра, вертя в руках солнечные очки известного бренда.

Я не помнила, обещала ли я ей позвонить или нет, но на всякий случай пожала плечами.

— Прости, была занята на работе.

— Ааа, — сестра ехидно захихикала. – Смотрю, ты всё ещё не наигралась.

Она кивнула в сторону своей машины.

— Садись, поедем ужинать.

Я подошла к машине и открыла дверь.

— Садись, садись, — хихикнула Анька. – Эта новенькая феррари – моя последняя любовь.

Сев на сидение рядом с водителем, я покосилась на сестру.