Нижняя губа Авы дрожала, как у ребенка, которым она и была.

— Ты… Ты его больше не любишь?

— Я люблю тебя. Мы оба любим тебя.

— Но… Ты все еще любищь его?

Келли было отвернулась от нее, а затем снова посмотрела.

— Я хочу сказать «да», чтобы не напугать тебя. Но так я вела себя всю жизнь. Говорить то, что другие люди хотят от меня, вместо того, что на душе. И сейчас… Сейчас нет… Я так не думаю.

Ава снова заплакала. Келли погладила ее по голове, но не стала брать назад свои слова. Тесс все это заметила и молча пообещала Рен, что сделает все возможное, чтобы отношения между ними были честными.

Тесс сварила кофе и налила для Авы чашку мятного чая с медом, чтобы у нее с матерью была передышка перед тем, как вернуться домой. Откровенный разговор друг с другом, казалось, их сблизил. Они обе возились с Рен, и Тесс обнаружила, что рассказывает о Треве. Было приятно поделиться с ними этой частью своего прошлого, даже приятнее говорить о Треве, как она могла бы говорить о когда-то любимом друге детства, который уехал далеко.

Когда прошло достаточно времени, чтобы прийти в себя, Тесс предложила гостям свою машину, чтобы поехать домой, но те решили прогуляться. Она отнесла Рен наверх. Кровать выглядела так привлекательно, что Тесс свернулась калачиком рядом с малышкой, и они обе заснули.

Тесс проснулась от звука шагов на лестнице. Она открыла глаза, когда вошел Иен. Он посмотрел на нее сверху вниз, охватывая взглядом от пальцев ног до встрепанных волос.

— Ты еще то зрелище, Тесс Хартсонг.

Тесс зевнула.

— И тебе доброго утра.

Она спустила ноги с кровати. Рен исполнила свою лучшую детскую потягушку, и Иен подошел, чтобы ее забрать.

— Я выдворил Винчестера, но теперь он вернулся. И настаивает, что должен с тобой поговорить.

Тесс застонала.

— Неужели похоже, будто я достаточно проснулась, чтобы стерпеть еще одну злобную клевету?

— Не похоже. — Иен устроил Рен на согнутом локте. — Он говорит, что не уйдет, пока не поговорит с тобой. Мне не терпится выкинуть его задницу, но я не хочу, чтобы он таскался сюда, пока ты одна.

— Какой заботливый.

— Зная тебя, я также подозреваю, что есть шанс, что ты действительно хочешь поговорить с сукиным сыном, от чего я настоятельно рекомендую тебе отказаться.

— Смотри! Птичка тебе улыбается!

— Да, она проделывает это время от времени.

— Похоже, флиртует.

— Маленькие девочки и их… — Он остановился и провел большим пальцем по краю одеяла Рен, поднял глаза и с раздражением посмотрел на Тесс. — Ты ведь собираешься это сделать? Говорить с ним.

— Это диагноз.

Она взяла щетку из комода и провела ею по спутанным волосам.

— Если он ожидает, что я оставлю тебя с ним наедине, то ошибается.

Тесс потянула прядь.

— Для человека, который ненавидит беспорядочные эмоции, кажется, ты не можешь выбраться из этого болота.

— Мне почти жаль сукиного сына. Ты должна на него посмотреть. Он настолько привык к тому, что все идет по плану, что не знает, как справиться, когда это не так.

Тесс поняла, что имел в виду Иен. Кожа Винчестера побледнела, ухоженные седые волосы были растрепаны настолько, что на макушке проглядывала недавно обретенная плешь. Одна пола рубашки свешивалась из мятых брюк, а голые лодыжки свидетельствовали о том, что он снова забыл надеть носки, прежде чем сунул ноги в строгие черные ботинки.

Винчестер поднялся с дивана и посмотрел на Тесс с присущей ему воинственностью.

— Поскольку ты, кажется, все знаешь, объясни, с чего это моя жена слетела с катушек.

— С головой у нее все нормально, — возразила Тесс.

— Все было хорошо, пока сюда не приехала ты.

Иен передал ей Рен, у него задергался уголок рта.

— У меня есть идея, Винчестер. Может быть, если ты перестанешь винить Тесс в своих проблемах и посмотришь на себя, то сможешь это понять.

— Келли не стала тайком ходить в хижину, пока здесь не поселилась ты.

— Возможно, потому что Тесс снова сделала этот дом пригодным для жилья, — парировал Иен. — У тебя семья рушится, приятель. Семья, которой вы так гордились. Твоя жена задыхается, а твоя дочь боится тебя, и все, что ты делаешь, это винишь Тесс.

Воинственность Брэда увяла, как парашют, упавший на землю. Он рухнул на диван и опустил голову на руки.

— Когда я превратился в мерзавца? Я люблю свою жену. И с каких пор это грех — беречь невинность дочери? И защищать ее.

— Ты любишь свою дочь, — сказал Иен. — Допустим. Ну а жену? Ты любишь ее или тебе нравится только, как она потворствует тебе и во всем подчиняется? — Он прислонился к стене у пианино. — Вот поэтому, по-моему, ты устроил такую вендетту Тесс. Потому что не можешь ее контролировать. Ей плевать, что ты здесь большая шишка, и она пропустила инструкцию, в которой говорится, что все должны к тебе подлизываться.