Спустя полчаса Эоланта окончательно уверилась в том, что не уснет, встала и накинула халат. Когда она укрыла Марику одеялом, подруга положила ладони под щеку.

— Куда ты собралась посреди ночи, Эо? — сонно пробормотала она.

— Мне нужно уехать. Оставайся здесь и чувствуй себя как дома.

Вакханка приоткрыла один глаз.

— Ты вернешься к утру?

— Вряд ли.

— Жаль. — Марика устроилась поудобнее и обняла подушку. — Постарайся вернуться. На завтрак я хочу крепкий кофе, блинчики с малиновым вареньем и тебя.

Оказавшись в кабинете, Эоланта тихо прикрыла за собой дверь, подошла к столу и подняла трубку телефона. По ночам Кристоф спал редко — он вообще мало спал, как и многие темные эльфы — но дома бывал еще реже. Оставалось скрестить пальцы и надеяться на то, что сегодняшняя ночь будет исключением из правил.

— Слушаю, — раздался на том конце провода знакомый голос.

— Привет, это я. — Эоланта посмотрела на настенные часы. Они показывали без четверти пять утра. — Прости за поздний звонок.

— Ты хотела сказать, за чересчур ранний, — рассмеялся Кристоф. — Голос у тебя не встревоженный, и это хороший знак.

— Мне нужно знать, куда уехал Сезар.

— Я не могу ответить, и ты знаешь, почему.

— Я редко обращаюсь к тебе с просьбами, Кристоф, но сейчас мне нужна помощь.

— Расскажи, в чем дело. Завтра утром я все ему передам. Если не лично, то через кого-то из наших людей. Речь о деньгах? У тебя сломалась машина?

Эоланта прислушалась к мирным ночным звукам сада за распахнутым окном.

— Нет, — ответила она. — Это касается Ливия Хиббинса.

— Ты серьезно, первые боги тебя подери? Твой брат не говорил, что попытки влезать в мужские дела ничем хорошим не заканчиваются? Он приносит тебе деньги, на которые ты покупаешь платья и еду, и этого должно быть достаточно для того, чтобы ты не совала свой нос туда, куда не следует!

— Хорошо. Тогда я позвоню кому-нибудь другому. В любом случае спасибо за помощь, Кристоф.

— Нет, стой. За это я отхвачу от Сезара по полной, но хотя бы не подставлю чужую задницу. Пообещай мне, что не будешь творить глупости. Боги, нет. Лучше вообще ничего не обещай.

Записав адрес и телефонный номер, Эоланта посмотрела на страницу блокнота. Она была уверена, что Ливий и Сезар уехали на другой конец света, но речь шла всего лишь о Басре. Она могла сесть за руль и добраться до места самостоятельно. Ей даже не требовалось пересекать границы, светить паспортом и слишком выразительным лицом… что с ней такое? Она рассуждает как наркоторговец.

— Ты мне очень помог, Кристоф.

— Повторяю в последний раз — не ввязывайся в чужие дела, Эоланта. Ты работаешь старшим надзирателем и уверена, что знаешь этот мир, но это лишь одна из тысячи его граней.

— Я давным-давно являюсь частью этого мира.

— Ты никогда не была его частью, и Сезар делал все возможное для того, чтобы дела обстояли именно так. Если ты сделаешь один неверный шаг, дороги назад не будет. Неужели ты не понимаешь? Каждый из нас думал, что сможет уйти в любой момент. Сменить имя, уехать в другую страну и оставить все позади. Но эта жизнь затягивает, как черный омут. И однажды ты осознаешь, что все перевернулось вверх дном. У тебя есть все, о чем ты мечтал: власть, деньги, уважение. Но за это ты заплатил свободой. Вот чего ты хочешь? Носиться по миру за мужчиной, который торгует людьми и в любой момент может оказаться за решеткой?

— Может быть, это моя судьба? — помолчав, отозвалась Эоланта — и сама удивилась тому, как спокойно это прозвучало.

— Дело твое. В конце-то концов, у меня нет права учить кого бы то ни было жизни. Мы все делаем выбор и расплачиваемся за него. Как бы все ни повернулось, я желаю тебе счастья. Мы знакомы давно, и я знаю, что абы за кем ты с закрытыми глазами не побежала бы. Думаю, ты любишь его. И надеюсь, что твои чувства взаимны.

— Спасибо, Кристоф. Я поговорю с Сезаром. Он не будет на тебя злиться.

— Вы не знаете, на что способен ваш брат, миледи. И это к лучшему. Берегите себя.

Сбросив звонок, Эоланта сделала несколько глубоких вдохов, успокаивая колотившееся сердце, и набрала записанный номер.

— Алло?

Голос мужчины, снявшего трубку после четвертого гудка, не принадлежал ни Ливию, ни Сезару. Как звали рыжеволосого юношу, мужа леди Насрин, с которым она познакомилась в доме Аднана Саркиса? Фуад. В тот вечер их представили друг другу, но он не произнес ни слова.