Чувство опасности захлестнуло Алану, когда она представила себя таким оставшимся в лесу воином, в одиночку встречающим таинственную армию Пар-оола.

Раньше было не так очевидно, что кольцо врагов сжимается вокруг. Все заострялось.

Она почти автоматически посмотрела на герцога, ища поддержки — и он накрыл ее ладошку своей рукой.

— Не бойся, — одними губами шепнул Даор Карион. — Ты в безопасности. Я никому не дам причинить тебе вред.

47. Келлан

Обычно все собрания проходили в общем зале или защищенной части покоев Сина, поэтому в комнатах Ингарда оказываться приходилось редко. Келлану здесь очень нравилось: все вокруг дышало умиротворением и простым, не вычурным светом.

Покои Ингарда были похожи на покои наставников, а не директоров. Ингард не видел смысла в том, чтобы в одиночку занимать большую площадь, так что ему, не считая ванной, принадлежали всего две просторные комнаты: спальня и большой гостиный зал, где располагались и рабочий стол, и длинный диван, и стеллажи с книгами. Мягкие льняные занавески приятного глазу оливкового цвета почти наполовину скрывали каждое из трех окон, придавая всему залу едва заметный зеленый тон. На белых, обитых жаккардом стенах, висели крупные картины в простых деревянных рамах. Келлан присмотрелся: когда он был здесь двести лет назад, на них были изображены улицы городов, но теперь Ингард предпочитал умиротворяющие пейзажи. Пол был покрыт тонкими плетеными коврами вроде тех, что ткали жители Красных земель, в каждом углу располагалось по большому горшку с какими-то вечнозелеными растениями, недавно выбросившими длинные стрелы побегов, несмотря на сезон — такие цветы могли быть только подарком Аринеллы. Вокруг овального стола стояли три кресла и один высокий диван с дутой спинкой, у камина цветами раскинулись еще два кресла, мягче и ниже рабочих, с пуфиками для ног. Книги лежали и стояли почти везде: в открытых шкафах, на полках, на столах, на подоконниках. На подоконниках также были сдвинуты в угол свечи в семиглавых подсвечниках — Ингард был одним из тех, кто предпочитал живой свет огня магическому пламени.

Уютно трещавший камин наполнял комнату теплом и частично заглушал бесконечный писк защитного контура, которым вибрировало пространство. На каминной полке, между пышным травяным венком и небольшим глиняным сосудом, Ингард установил почтовое портальное окно, на удивление органично вписавшееся в его теплый и уютный интерьер. Керамическое кольцо сияло сложными рунами: Роберт напрямую связал его со своим, чтобы точно знать, что письма не перехватывают.

.

— Они оставляют почтовое окно на этом привале, чтобы дальше не использовать портальные заговоры, — мрачно сказал Ингард, протягивая Келлану втрое свернутый лист бумаги без конверта. — Это тебе. Никакой больше связи. Син это предполагал, но мы надеялись, что связь продержится хотя бы до момента, как они вступят в Зеленые земли. Что ж, Роберт пишет, что они сломают окно, но починить его будет просто, и когда почтовый портал найдут, мы сможем использовать уверенность пар-оольцев, что они нашли способ перехватывать наши письма.

«Никакой больше связи» гулко отозвалось внутри, будто кто-то кинул камень в металлический чан. Келлан не будет знать, что с Аланой, пока она не вернется. Сердце заныло тревогой. Ее письмо было единственной весточкой за долгое время — и единственной эта весточка и останется.

Келлан хотел развернуть его в одиночестве.

— Шепчущие Кариона, пока прорывались сквозь кольцо, убили почти две сотни воинов Пар-оола, — сказал Ингард вдруг. — И привели еще десятерых в ошейниках. И Льек с Оллеаной вернулись с одним пар-оольским мудрецом. Ты будешь нужен, чтобы прочитать его мысли, как только он придет в себя.

— Сколько шепчущих пришло? — скорее машинально спросил Келлан.

— Сто три. Было сто двадцать.

— Остальные герцоги послали своих людей?

— Они боятся даже подойти к кольцу. И не зря боятся, их совсем мало, и они значительно уступают служащим черному герцогу. Это прекрасные воины, нам очень повезло. Я бы сказал, они в несколько раз подняли наши шансы отразить атаку.

Ингард смотрел на него, ожидая ответа. Келлан ощутил от директора всплеск сочувствия, почти жалости, и это его испугало. Ингард был человеком добрым и честным, он не лез в чужое дело, никогда не поддерживал Келлфера — и был прорицателем. Что-то промелькнуло в мыслях директора, подтверждая подозрения, по сравнению с которыми померкло даже желание открыть письмо.

— Ингард, что именно ты видел? — прямо спросил Келлан.

— Ты имеешь ввиду Тамаланию? — тоже не стал ходить вокруг да около Ингард. — Ты уверен, что хочешь знать? Я отношусь к тебе и твоим чувствам с уважением и сочувствием, но мне кажется, сейчас не время для любовных историй. Ты нужен нам с трезвым разумом, Келлан.

— Я чувствую это, — ответил Келлан. — Но мне нужно знать, Ингард. Сколько сотен лет ты меня знаешь? Думаешь, я выйду из себя, если ты скажешь мне не то, что я хочу услышать?

— Разумеется, нет. Но это скажется на твоем самочувствии.

— Ты уже практически все мне рассказал.

— Ты прочитал мои мысли?

— Частично. Я бы хотел услышать, что ты видел. Я не понимаю этого образа.

— Келлан…

— Я не хочу тебя просить. Ты и так знаешь, как это важно для меня.

Ингард опустился в кресло и жестом предложил сесть и Келлану, но тот остался стоять. Письмо жгло ему руку.

— Я не разделяю мнения твоего отца, Келлан. Однако в нем есть здравое зерно. Я видел связь между Тамаланией и герцогом Карионом, тянущуюся от него к ней. Уже вполне сформированную.

— Какую связь? — тихо спросил Келлан.

— Тебе лучше спросить отца, — ушел от ответа Ингард, но промелькнувшее в его мыслях что-то, касавшееся невозвратного выбора и определения судьбы, слившейся с судьбой другого, оглушило Келлана. — Он одержим этой девушкой, Келлан, и это не мимолетная страсть.

— Он установил ее против воли Аланы? — сквозь зубы процедил Келлан.

К его удивлению Ингард был искренен:

— Я этого не знаю. Вполне вероятно, черный герцог сам не ощущает, что происходит, путая это с влюбленностью. Но со временем, вероятнее всего, эта связь развернется, и Алана тоже примет ее. Я не знаю этого наверняка, но думаю, что Тамалания ответит взаимностью.