Хотя Вите Коробкову было двенадцать лет, художник Николай Степанович Барсамов, который заведовал этим музеем, разговаривал с ним уважительно и, рассказывая про Витю друзьям, повторял: «Всем бы иметь такого ученика!»

Сегодня рисунки Вити Коробкова можно увидеть в городском краеведческом музее. Рядом с ними — большая фотография юного героя, а также рассказ о его короткой жизни, которую оборвала фашистская пуля за несколько недель до освобождения Феодосии.

Витина школа началась для родителей неожиданно.

— Рано тебе ещё, на следующий год пойдёшь, — говорили родители в августе и не догадывались, что у сына был свой план.

Рано утром первого сентября отец, Михаил Иванович, ушёл на работу в типографию. Мама, Виктория Карповна, работала во вторую смену и с утра отправилась на рынок.

— На улицу не выходи! — сказала она, закрывая калитку.

Но едва мама зашла за угол, Витя схватил портфельчик, в котором лежал зачитанный букварь, и помчался в направлении школы. По дороге он встретил ребят со своей улицы, они тоже шли учиться в первый раз. С ними Витя вошёл в класс и сел за парту на свободное место. Когда прозвенел звонок, появилась учительница с классным журналом и стала вызывать учеников по именам и фамилиям.

— Ты кто? — удивлённо взглянула она на Витю, не обнаружив мальчика в списке. — Как тебя зовут?

— Это Витька с нашей улицы! Он с нами пришёл! — закричали ребята. — Мы ему говорили, что нельзя, а он — идёт.

— Что же мне с тобой делать?! — испугалась учительница. — Тебя ведь родители наверняка ищут.

— Не ищут, я им записку оставил, — объяснил Витя.

— Как! Разве ты умеешь писать?

— Он и читать умеет! Весь букварь прочитал, мы проверяли! — подтвердили ребята.

Так Витя Коробков стал школьником. На перемене учительница сходила к директору, и тот разрешил вписать мальчика в классный журнал.

А через два месяца, увидев, что Витя отлично знает всё, чему учат детей в первом классе, учительница снова сходила к директору и перевела его во второй.

Когда Вите исполнилось двенадцать лет, с ним произошли радостные события. Во-первых, Николай Степанович показал его рисунки в художественной школе.

— С первого сентября начнёшь там заниматься, — сказал учитель Вите, — тебя ждут.

Во-вторых, он закончил шестой класс на одни пятёрки. А в-третьих, на последней линейке объявили, что Витя за свои успехи награждается путёвкой в «Артек». Лагерь «Артек» располагался на берегу Чёрного моря недалеко от курортных городов Ялты и Гурзуфа, и попасть в него мечтали многие дети страны. Только отправляли туда самых лучших. Дорога до «Артека» была такая: сначала несколько часов на поезде из Феодосии в Симферополь, а оттуда — на автобусе по извилистым крымским дорогам через горный перевал. Витя смотрел в окно на цветущие деревья, горы, поросшие кустами, голубое море далеко внизу и вместе с ребятами радостно распевал песни про пионерские костры и картошку-объеденье. В те счастливые часы никто из них не знал, что совсем скоро, через две недели, начнётся Великая Отечественная война.

Когда по радио объявили о том, что Германия напала на нашу страну, ребята к этой новости отнеслись несерьёзно. Мало ли каких врагов уже побеждали. И немцев побьют!

Витя тоже не очень переживал. Он пользовался каждой свободной минуткой, чтобы зарисовать всё, что видел вокруг: и море, и гору, которая походила на медведя, улёгшегося головой к волнам, и портреты ребят, вожатых… Но через несколько дней за детьми стали приезжать родители и срочно забирать их из лагеря. Потом Витя встретил плачущую девочку из младшего отряда: она получила письмо от отца, который ушёл на фронт.

— Ушёл, а я с ним не попрощалась!

— Скоро вернётся, поздороваешься! — весело утешил её мальчик.

— А вдруг… а вдруг… — И она выговорила, заплакав ещё сильнее: — Вдруг он не вернётся?!

И Витя тогда в первый раз ощутил в душе тревогу: ведь на войне и в самом деле убивают!

Прошло ещё несколько дней, и лагерь закрыли. Ребят повезли по уже знакомой горной дороге на вокзал в Симферополь.

Витя смотрел в окно поезда и удивлялся, как всё изменилось. Навстречу паровоз тащил платформы, на которых стояли прикрытые брезентом пушки. Их охраняли военные с винтовками. Потом прошёл поезд с красноармейцами. И сама Феодосия изменилась тоже.

К дому Витя подошёл в тот момент, когда с работы вернулся отец.

— Не взяли в ополчение… — сказал он сердито. И передразнил: — «Мы туберкулёзников не берём!»

Эта болезнь лёгких началась у отца давно, и в сырую, холодную погоду ему становилось плохо.

Через несколько дней на Феодосию упали первые бомбы. Фашистские самолёты пытались разбомбить порт, но зенитки им дали отпор. Несколько самолётов, чтобы не попасть под их обстрел, сбросили бомбы куда придётся. Одна из таких бомб обрушила на улице дом в то мгновение, когда мама, Виктория Карповна, находилась рядом. На неё обвалилась целая стена. В ужасе Витя кинулся голыми руками разбирать завал: отбрасывал обломки кирпичей, громадные куски штукатурки. На помощь подбежали красноармейцы. Маму освободили, но она не могла встать — у неё были сломаны ноги, и её увезли в больницу.