– А в остальном как твой айтишник? – смотрит заговорщически.­

– По поводу ого-го и иго-го ты была права, – прыскаю.

Мы хихикаем и переглядываемся.

– Рада за тебя, красотка! Ты достойна такого мужика!

В ее искренности я не сомневаюсь. Мира всегда была прямой и честной. Поэтому и жизнь у нее складывается четко, правильно. Первая любовь перетекла в счастливое замужество, родились детки. У нее полно обыденных проблем, но она не сильно парится по мелочам и производит впечатление довольного жизнью человека. Рядом с ней тепло и доверительно.

– Знаешь, иногда кажется, что все это сон, – признаюсь. – Особенно по субботам. С ужасом думаю, что сейчас проснусь и окажусь в своей комнате. Мама на кухне готовит ужин, скоро приедет Владек…

– Ох уж этот твой жених, – закатывает глаза. – Ты отменила свадьбу? Как он отреагировал?

– Мы не общались. Я написала ему сообщение, но он никак не отреагировал. На следующий день позвонила мама. Плакала, ругалась, потом снова плакала. Сказала, что отец не хочет меня видеть.

Мира поджимает губы и качает головой.

– Ты рассорилась с самыми близкими людьми. Плохо.

От этого ее «плохо» во рту становится горько. Две недели засыпаю с мыслью, что у меня больше нет семьи, и каждый раз горечь течет по венам. На Владека мне плевать, но родители…

Я постоянно думаю о них. Вчера вспоминала наше первое лето в эмиграции. Мы отдыхали на Балтике, арендовали старую дачу рядом с пляжем, папа учил нас с сестрой плавать. А пару дней назад мы с Гариком завтракали в городе, заказали блинчики, и я вспомнила, как мама учила меня печь блины, а я, растяпа, обожгла ее сковородой. После ожога у нее остался безобразный шрам на запястье, но она совсем на меня не сердилась.

Удивительно устроена память. Когда тоскуешь, вспоминается только хорошее. Я очень скучаю по родителям.

– Они никогда не простят, что ослушалась и не примут мой выбор, – вздыхаю, всматриваясь вдаль.

– Глупости. Собственному ребенку можно простить все. Это я тебе как родитель говорю. Попробуй просто рассказать им, что ты чувствовала раньше и поделись, что чувствуешь теперь. Они должны понять, по крайней мере мама.

Вернувшись на работу, я бесконечно обдумываю эти ее слова. Времени на подумать у меня предостаточно.

У Гарика третий день производственное обострение. Он проводит по несколько важных встреч в день, бегает между отделами и бесконечно висит на телефоне. Необычно видеть его таким многозадачным.

Офис гудит. Инга довольна как слон. Торжествует. Чем больше Игорь доступен всем, тем меньше его внимания достается мне. Я продолжаю ей не нравиться, она даже не пытается это скрывать.

Вечером мы с Гариком идем на деловой ужин с каким-то банкиром. Моя задача – развлекать его молодую жену. Справляюсь я с ней отвратительно. У барышни переколотые губы, силиконовая грудь и соответствующее поведение. Она безобразно манерничает, кичится баблом лысеющего супруга и смотрит на меня свысока. Общих интересов мы не находим. К концу вечера она начинает внаглую строить глазки Белецкому, а я дико ревновать и раздражаться, что приводит к неприятной словесной перепалке.

– Что это было? – спрашивает Игорь по дороге домой, – Я все понимаю, детка. У тебя критические дни и настроение скачет, но делать бестактные замечания клиенту недопустимо. Это непрофессионально.

– Терпеть не могу таких. Мягко говоря, не умная, безграмотная, а строит из себя…

– Не умная, зато на толстом кошельке сидит, – перебивает Гарик. В голосе раздражение.

– Фу! Понты у нее жалкие, – фыркаю. – Эрмес назвала Эрмэ-э, – передразниваю, противно растягивая букву «э».

– Какая разница, как она назвала бренд, когда нужно, чтобы ее муж купил у меня банковское приложение? Своим замечанием ты ее взбесила. Науськает мужа, он закажет апку у конкурентов.

– Жаль, нельзя ей увеличить мозг, как сиськи, – продолжаю бухтеть.

– Да епт! Эрин Новицкая, ты меня слышишь?

– Она на тебя смотрела и языком по губам водила! Понравилась тебе, да? На бывшую твою похожа. Тот же типаж! Они бы точно подружились.

Меня сносит. Неприязнь к банкирше вздымает волну удушающей ревности к Злате.

Гарик сжимает руль и челюсти. Мы договаривались не вспоминать бывших еще после первой ссоры.

Это случилось на следующий же вечер после возвращения из номера для новобрачных. Мы в обнимку лежали на диване, смеялись над каким-то мемом в моем телефоне, когда Владек прислал мне неожиданное «Сладких снов». Белецкий успел прочесть и психанул. Почему-то он был уверен, что я уже весь мир оповестила об отмене свадьбы и своих настоящих отношениях с ним.

Я заняла оборонительную позицию. Расставаться по телефону мне казалось неправильным. В планах было съездить к родителям и поговорить с Владом с глазу на глаз. Гарику это не понравилось, он прямо заявил, что против моего общения с бывшим. Естественно, я тут же припомнила ему Злату. А он сказал не сравнивать. У них была любовь, а у нас с Владом непонятная хрень по расчету. Прямо так и сказал! После этого психанула я. Вывело не то, что у меня «хрень», а то, что у него «любовь».

Мы вывалили друг на друга по целой куче сумбурных упреков, и я со психа швырнула в него подушкой, потом еще одной, потом своим тапком… А дальше мы бурно мирились прямо на полу.