Впервые в машине с Пашей мне было душно и тесно. Разговор с Валей занозой засел в голове, а на подкорке словно часы тикали. Напоминали.

Я не считала недели и дни наших странных несерьезных отношений с Бояриновым. Предпочитала жить от встречи до встречи. А сейчас впервые поняла — полтора месяца. Семь недель и два дня.

Выглядело как срок. Много. Наверное, самое время для первой ночи вместе. Не такой, как в Гамбурге. Там было чистое помешательство, короткий отпуск от жизни. А сейчас все начиналось осознанно.

Только мы. На всю ночь. Долгая дорога. И целый дом.

— Друг планирует выставить его на продажу. Уезжает за границу. Жена вляпалась в неприятности. Решил увезти, — поделился Паша.

— Такие неприятности, что приходится продавать дом?

— Вроде того. Но дом хороший. Там уже все чисто, убрано. Никаких личных вещей.

— Это ты так намекаешь на то, что женские трусики за диваном можно не искать?

— Нет. Ты уж поищи. Может, если хорошо нагнешься, мы и найдем. Твои.

В отличие от обычного себя, Паша не улыбался. Вроде бы шутил, но лицо оставалось серьезным.

— Господин адвокат, а вы вообще думаете о чем-нибудь, кроме секса?

Мой телефон пиликнул о сообщении. Валя отчиталась, что Маша с ними. Празднует. Даже прислала фото моей счастливой девочки рядом с ее мальчишками и огромным тортом, с которого кто-то уже успел украсть все розочки.

— Иногда я думаю о еде. Но о сексе чаще, особенно рядом с тобой.

Паша ревниво посмотрел в сторону моего телефона, но спрашивать ничего не стал.

— У тебя какая-то неправильная на меня реакция.

— Согласен. — Припарковав машину возле двухэтажного дома с густой зеленой изгородью, Паша сбросил с себя ремень и, впервые за всю дорогу, посмотрел мне в глаза. — Надо что-то с ней делать. Сегодня попробуем.

Что Паша имел в виду под этим «попробуем», я так и не поняла. Наверное, нужно было спросить прямо. Но не получилось.

Только я вышла из машины, как Бояринов принялся вынимать из багажника какие-то пакеты и сумки. Если бы он не сказал о ночевке, я бы решила, что Паша собрался поселиться в этом доме минимум на неделю.

— Я особо не готовился. Да и с судом некогда было. Но с голоду не умрем, — гордо заявил он в доме, выгружая свои покупки на большой деревянный стол.

— Шампанское, бокалы, икра… — Я не смогла побороть свое любопытство и тоже подключилась к распаковке. — Выпечка, салаты… свечи.

Глазам своим не поверила, когда вынула из пакета целую упаковку толстых белых свечей.

Именно на такие в прошлые выходные заглядывалась Маша, когда мы гуляли в магазине. Она считала, что нам просто необходимо купить их под елку. Штук десять. Не меньше!

Я с трудом увела ее из отдела с декором. В нашей маленькой квартирке негде было ставить такую красоту. А теперь эти свечи купил Паша.

Десяток. Как Маша и заказывала.

— Не смотри на меня. — Бояринов, похоже, заметил мой потрясенный взгляд. — Возле кассы стояли. Я сгреб, не глядя.

— Возле кассы. Конечно! Паша, ты романтик. Кто бы мог подумать?!

— Я голодный и соскучившийся.

— Но со свечами!

— Хочешь, совру, что не знал, как тут обстоят дела со светом?

Он совсем не берег мою нежную женскую психику. Пусть бы хоть иногда лгал, хоть немного смягчал свою прямоту. Но нет, бил наповал честностью.

— Соври лучше, что мы будем только ужинать.

Паша еще не показал мне дом. Мы еще не успели даже поцеловаться. Но мне резко захотелось почувствовать этого сумасшедшего романтика очень близко. Каждой клеточкой.

Не для удовольствия.

Не ради оргазма.

Просто рядом. Словно только так можно было проверить, что он настоящий. Из плоти и крови, а не моя фантазия.

Как перемкнуло.

Желание было таким внезапным и сильным, что руки сами дотянулись до пуговиц на блузке. Быстро расстегнули каждую. Сбросили блузку на стул вместе с бюстгальтером.

А спустя несколько мгновений сверху упала и юбка.

— Здесь пока холодно. Я только включил отопление… — Паша, похоже, не ожидал. Обычно он реагировал быстро. В гонке на раздевание ему не было равных. Суперчемпион! Но сейчас даже к галстуку не прикоснулся.

Забыв о пакетах, памятником застыл рядом. Склонив голову набок, смотрел, не мигая. Скользил жадным взглядом по моей груди, животу, ниже.