— А этого не было в твоих планах?

Я зевнула и нехотя повернулась на другой бок, чтобы видеть этого мучителя.

— С тобой все мои планы летят псу под хвост. — Правый уголок красивых мужских губ дернулся вверх.

— Мой несчастный стратег. — Лежать без него было совсем плохо. Неуютно. Потому я заставила Пашу поднять правую руку повыше и устроила свою голову на его предплечье. — Как же тебе не повезло.

— Сочувствие принимаю губами на члене.

Паша подтянул мои бедра к себе и нахально толкнулся твердым агрегатом в живот.

— А, помнится, изначально кто-то предлагал месяц. Такая замечательная была идея. Всего месяц. Ни днем больше.

— А ты что, уже нашла мне замену? — Паша грозно нахмурился.

— Ты сам предложил. Еще и сформулировал максимально доходчиво. «Хочу трахать».

— Ты была такая независимая. Каждый час пыталась сбежать в свой номер. Словно боялась в меня влюбиться. Поэтому я и сказал про месяц. — Паша расплылся в гордой улыбке. — Чтобы не испугать еще сильнее.

— А теперь передумал?

— А теперь поздно.

— Не поняла тебя. Уважаемый адвокат, поясните, пожалуйста, свою позицию.

Спросить строго, как у судьи, у меня, конечно, не получилось. Но стереть со своего лица улыбку смогла.

— Она между твоих ног. — Паша прижался еще ближе. Правую ногу закинул на бедро. Раскрывая меня для своего члена. — Самая правильная, я считаю, позиция.

— Да. Неплохая, — вырвалось у меня со стоном.

— Хочу так засыпать и просыпаться.

— Ты так говоришь, словно я не женщина, а камера хранения.

Я попыталась пошутить, но Паша даже не улыбнулся. Держал меня крепко. Не двигаясь. Смотрел в глаза.

— Переезжай ко мне, — произнес он спокойно. Будто кофе предложил.

— Что?

От неожиданности у меня внутри все замерло, и сердце взяло тайм-аут.

— Хочу забрать тебя к себе. Достали эти встречи. Как подростки бегаем на свидания.

Бояринов почесал колючую щетину и шумно выдохнул.

— Паша… Я… Боже. Ты бы хоть как-то готовил к таким предложениям!

Если бы мы сейчас не лежали так близко, я бы уже бегала по дому кругами. С выпученными глазами и волосами, стоящими дыбом.

— Ты так испугалась, словно я тебя в ЗАГС прямо сейчас зову и ребенка требую.

Паша покачал головой.

— А что, можешь позвать?

Я окончательно растерялась. Сердце, как на американских гонках, взмыло вверх. А грудную клетку сдавило, как на глубине.

Чувствовала ведь, что сегодня все у нас не так. И ночевка эта, и близость… Но не ожидала, что до такой степени.

— В ЗАГС… не знаю. Может, поживешь со мной и сама сбежишь. А детей точно не попрошу. Я не большой фанат человеческих детенышей.

Словно сбросил камень со своей души, Паша расслабленно потянулся.

— Ты не любишь детей?

Наверное, не нужно было цепляться за последнюю фразу. Не после такого предложения! Вряд ли он говорил серьезно. Но вагончик с сердцем уже несся вниз, сшибая на своем пути и радость, и удивление.

— Скажем так. Чужих и вдалеке терплю нормально. Но в школу меня бы точно не взяли.

— А почему?

— Вот, любопытная училка мне досталась!

— Значит, есть причина? — В горле запершило. — У нелюбви…

— Причина есть. Но говорить о ней я сейчас не хочу. — Словно и правда вышел лимит на разговоры, Паша опрокинул меня на спину и уверенно забросил мои ноги себе на плечи. — Тебя хочу.

После сказочной ночи с Пашей домой я возвращалась как на иголках.

Он дал мне пару дней для того, чтобы подумать о переезде. «Потом пакуй чемоданы, я тебя заберу!» — так завершил разговор. А я со своей стороны поняла, что хватит — нет больше сил разрываться между ним и дочкой.

Вросла всей душой в обоих. Влюбилась в Пашу по уши. Причем давно. Наверное, еще в Гамбурге, когда Бояринов сменил свои туфли на тапочки и пошел со мной по магазинам.

Возможно, это было неправильно или наивно, но мне безумно хотелось познакомить этих двоих. Поделиться с Машей, что встретила замечательного мужчину. Совсем не такого, как ее отец. Умного, доброго, щедрого. А Паше показать свою чудесную малышку.

Слезы на глаза наворачивались, когда думала об этой встрече. Ныло все за ребрами. По опыту с Леней уже знала, что не все мужчины любят детей. Родной отец отвернулся от Маши, когда ей было всего три. И еще один «отвернувшийся» станет для нее ударом.