Маджнун — из двух очей потоки слез.

Лайли — цветок, чье сладостно цветенье,

Маджнун — засох, он призрак, не растенье,

Лайли сияет радостной весной,

Маджнун в пустыне мира — как больной.

Так провели весь день, прогнав заботу

И радуясь времен круговороту

Все тайны обнажили двух сердец,

Все мысли изложили наконец, —

Одна лишь боль осталась затаенной,

Одна лишь мысль была неизреченной.

Когда прощаться начала Лайли,

Уста Маджнуна просьбу изрекли:

«О ты, Кааба путников влюбленных!

О Мекка чистых, к благу устремленных!

Цветник Ирема — заповедник твой,

Кто славит бога — собеседник твой.

О ты, чьи кудри — шахов ожерелье,

Ты, чье дыханье — страждущих веселье!

Готов своей короной каждый шах

Назвать запястья на твоих ногах.

Кудрями черными, как ночь, влюбленных

Ты можешь превратить в умалишенных.

Твоим устам завидует Кавсар:

Смеясь, являют сахара базар!

Когда, раскрыв без горя утром вежды,

Паломничества я надел одежды,

Чтоб поклониться Твоему шатру,

Сказал я «Если будет всё к добру,

Надену я паломника убранство,

Пойду к святому камню мусульманства.

Теперь, когда желанного достиг

И, как мечтал, я твой увидел лик, —

Позволь мне стать паломником и к цели,

Для всех священной, двинуться отселе.

Останусь жив — приду к тебе живой,

С покорной и склоненной головой,

А если я умру в глухой пустыне,

Что делать: видно, труден путь к святыне!»

Лайли, услышав, что сказал ей друг,

Как локоны, заволновалась вдруг,

Сказала: «Мы паломники отныне:

Ты — для меня, я — для тебя святыня.

О, лучше друг на друга нам смотреть,

Чем друг без друга от тоски сгореть.

Подумай сам: как буду я судьбою

Наказана, разлучена с тобою!

Ты счастлив будешь, в храм вступив святой,

А я останусь со своей бедой».

Сказал Маджнун: «Да снидет божья милость,

Чтоб снова ты со мной соединилась,

Да наградит терпеньем нас господь,

Чтоб нам вдвоем разлуку побороть».

Так он сказал и горько разрыдался,

С душой своей — с Лайли — Маджнун расстался.

ПОЛУЧИВ СОГЛАСИЕ ЛАЙЛИ, МАДЖНУН ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПАЛОМНИЧЕСТВО

Шатра Лайли покинул он порог,

Пошел к Каабе, ибо дал зарок.

Как был, в пустыню двинулся, и даже

Не вспомнил о еде и о поклаже.

Шло марево к нему, как водонос, —

Он жажду утолял водою слез.

Луна и солнце рта его касались —

Горячими лепешками казались.

Он падал, как бродяга, как изгой,

К подножью дерева в степи глухой

И засыпал, забыв усталость, голод,

Колючкой каждой, как мечом, проколот.

Порою рядом с ним спала змея,

Порою был соседом муравья.

Его друзья — онагры, серны, лани,

А дэвы, звери — с ним в едином стане.