Что ты, газель, — она. Она есть ты!

О беспорочная моя подруга,

Трепещущая под ножом испуга!

К стоянке ты ступай моей любви,

Тюльпаны ешь и гиацинты рви,

Ты мною стань на краткое мгновенье,

Лицу Лайли скажи благословенье:

Да будет ярким, свежим, как тюльпан,

Да никогда не ведает румян!

Как гиацинты, кудри милой вьются, —

Да их чужие руки не коснутся!»

Газель и Кайс — два спутника — пошли

Вдвоем к становью племени Лайли.

Не разлучаясь, шли и спозаранку

Они Лайли увидели стоянку.

Ей по сердцу, что здесь трава густа,

А он присел у пыльного куста.

Она бежала по траве зеленой,

А он стонал, с подругой разлученный.

Когда, свершив грабительский набег,

Отряды ночи стали на ночлег,

Они заснули оба на равнине,

Чтобы друг друга потерять отныне.

МАДЖНУН ВСТРЕЧАЕТ ПАСТУХА ЛАЙЛИ, УЗНАЕТ, ЧТО МУЖЧИНЫ ЕЕ ПЛЕМЕНИ УШЛИ В НАБЕГ, И ПРИХОДИТ К ЛАЙЛИ

Как только утром вспыхнула заря,

Удачу неудачникам даря,

То есть — потоки злата из сосуда,

А из ларца — жемчужин светлых чудо, —

Маджнун, давно удачу потеряв,

Блуждал среди равнин и горных трав.

«Лайли!» — кричал в степи, у горных склонов,

Был спутником и слез своих, и стонов.

Вдруг стадо он увидел за холмом,

Ведомое премудрым пастухом.

Он был одет в палас из грубой ткани,

Сей собеседник на тропе исканий.

Сжимал он посох, как Муса святой:

В глазах волков тот посох был змеей.

Маджнун к его ногам упал в смятенье

И лег у ног его подобно тени,

Сказал: «Я потому прозрел сейчас,

Что прах от ног твоих попал мне в глаз.

Откуда ты и кто ты — я не знаю,

Но запах твой с блаженством обоняю.

Мне кажется, ты счастье мне принес,

Ступая посреди овец и коз.

Исходит, как от мускуса, отрада

От твоего пленительного стада.

Но мимо чьих дверей оно прошло,

Что так оно душисто и светло?»

Сказал пастух: «Лайли слуга я старый

И преданный, пасу ее отары.

Здесь каждая коза или овца

Помечена тавром ее отца.

Они — опора дома, ей родного,

И благосостояния основа.

На них есть отсвет красоты Лайли,

Они ее пахучесть обрели:

Повсюду, где, стройна и благонравна,

Она пройдет, покачиваясь плавно,

Всё превратится в мускус в краткий срок

И амброю повеет ветерок».

Когда услышал о Лайли влюбленный,

Стал как слеза в степной пыли влюбленный.

Недвижным стало тело, темным — лик,

Незрячими — глаза, немым — язык,

Маджнун утратил память и сознанье.

Вдруг вырвалось из уст его стенанье,

Придя в себя, заплакал он: «Пастух,

Ты — племени любимой добрый дух,

Ее стада весь день хранишь ты строго,

Как пес, ты ночью — у ее порога.

Ты мне скажи: что знаешь ты о ней?

Не надо лжи. Что знаешь ты о ней?