Красы твоей знаток? Твой верный друг?

Едва покинет ворон ветвь инжира,

Слетятся к ней тотчас все птицы мира!

Дано всем людям в жены взять вдову,

Лишь я такой надеждой не живу.

Поскольку не приближусь я к надежде,

Пребуду в безнадежности, как прежде.

Поскольку ты надежду отняла,

Да будет безнадежность мне мила.

Поскольку равнодушна ты к больному,

Я счастлив, что желанна ты другому.

Поскольку ты с врагами заодно,

Да будет счастье недругам дано.

Поскольку вы слились в одном желанье,

Да будет жить мое — в твоем желанье.

Коль шелуху ты любишь, неплоха

Та шелуха. Совсем не шелуха!

Твоя любовь дает ей облик новый.

Она становится ядром, основой.

Тот, кто тобою избран и любим,

Становится избранником моим.

Любовью награжденного твоею

Любить я должен, не любить не смею.

Самоотверженной да будет страсть.

Для блага милой надо жертвой пасть.

Мне подавить свои желанья надо,

Коль в этом для возлюбленной — отрада.

Любовь от себялюбья далека.

Влюбленному мила его тоска,

А счастья он пугается заране.

Он — прах в степи несбывшихся желаний.

Хотя мне радость не дана тобой,

Хотя не осчастливлен я судьбой,

Да дни пройдут твои среди веселий,

Когда желанной ты достигнешь цели.

Живи в кругу друзей, в саду любви,

И пусть умру я — долго ты живи».

МУЖ ЛАЙЛИ ЗАБОЛЕВАЕТ И УМИРАЕТ ОТ НЕРАЗДЕЛЕННОЙ СТРАСТИ

Таинственных событий провозвестник,

Такие образы творит кудесник:

Святыня, озаряющая мир,

О нет, в Китае созданный кумир,

Лайли, с душой, подобною твердыне, —

Нет, яркий месяц в звездном паланкине,

Супругу ласкою не воздала

За все его хорошие дела,

К ларцу любви не подпускала мужа,

Покорности пред ним не обнаружа,

И удовлетворения тетрадь

Не стала перед мужем раскрывать.

Супружеского не изведав блага,

Он заболел и слег в постель, бедняга.

В соединенье он обрел беду

О пользе думал, а пришел к вреду

Соединенье — груз невыносимый,

Коль друг — не друг, любимый — не любимый.

Всё время видеть пред собой Эдем,

Вступить в него не смея вместе с тем, —

Ужаснее стократ и безысходней,

Чем огненные муки преисподней.

Лишь о Лайли он думал, лишь о ней,

И делалась его болезнь сильней.

Он в лихорадке пламенел, и била

Так часто, жарко пульсовая жила,

Что пульс прощупывавшая рука

Подпрыгивала! Смерть была близка,

И, если палец к пульсу прикасался,

Он сразу, как свеча, воспламенялся.

Когда явился к изголовью врач,

То стал искать пути к здоровью врач,

Но, колбу увидав с мочой больного,

Решил: больной не исцелится снова.

Он быстро таял на глазах врача, —

В себе таила смерть его моча.

В ужасных муках тяжкого недуга