Я бушующей стихией счел могущество стиха,

И другого океана нам нельзя вообразить.

Современники глухие не поймут тебя, Джами,

По ступеням отрицания в ночь сойдем, чтоб вечно жить.

251

Друг виночерпий, поспеши, пора нам речи прекращать,

Вина запретный аромат пусть на уста кладет печать.

Я слишком многое познал. Наполни снова мой бокал,

Вино поможет память смыть, свободу обрести опять.

Но ухшцренья ни к чему, освобожденья нет уму, —

Подай вина, чтоб от себя смог опьяненный убежать.

Вина испив один глоток, провидцем стану, как пророк,

Бессмертье Хызра обретя, трубы господней стану ждать.

Ты на могильный холм придешь и капли винные прольешь,

И ветви, полные цветов, сквозь кости станут прорастать.

В самодовольном мире сем вино считается грехом,

Но чаша в винном погребке мне заменяет благодать.

Джами, еще вина испей, чтоб с милой встретиться скорей.

Приди, о кравчий, и налей, дай мне блаженство испытать.

252

Без тебя я как птица, лишенная крыл,

А с тобой я исполнен стремительных сил.

Стыдно мне, что сиянье лица твоего

Я не с солнцем, а с тусклой луною сравнил.

Рядом с псами твоими я место нашел

И прибежищем сим возвеличенным был.

Ты сказала. «Любовь — заблужденье людей!»

Значит, я в заблужденье, что так полюбил.

Полюбив, я науку любви превзошел

И, невеждой прослыв, все иное забыл.

Я — зерцало, его полирует любовь, —

Луч любви, отражаясь, меня ослепил.

«Буква «даль» — твои кудри», — промолвил Джами,

Взяв один завиток, он Каруном прослыл,

253

Столь восхитительной луны во всех земных владеньях нет.

Влюбленным трудно без тебя — у них в груди терпенья нет.

Где отыскать терпенье мне? В твоем пылаю я огне,

Под небосводом голубым губительней влеченья нет

На что похож бровей полет? Священного михраба свод,

Два полукружья, два крыла, две арки — совершенней нет!

Писанья я читал листы с изображеньем красоты,

Пристрастно всматривался я — нигде с тобой сравненья нет.

Я миг свиданья заслужил, он отдален судьбою был.

Есть только право у меня. Надежды на свершенье нет

Кто изнурен разлукой, тот свиданья, как лекарства, ждет, —

Тому, кто опиум курил, ни в чем ином забвенья нет.

Любовь, считали с давних пор, — морской бушующий простор.

Джами мечтает утонуть: от страсти исцеленья нет!

254

Мой тюркский ангел на фарси двух слов не может разобрать:

«Целуй меня», — я попросил. Она не хочет понимать.

Позавчера я весь пылал. Вчера от страсти погибал,

Сегодня видел я ее... и не осталось сил страдать.

Перед глазами ты, мой свет Иных кумиров в сердце нет.

Грудь — крепость, ты шахиня в ней, чужих не велено пускать.

Как дальше быть? Коль ты кузнец, то я одно из тех колец,

Которым двери в твой чертог не приходилось открывать.

Был заключен Юсуф в тюрьму, подобно сердцу моему,

А без Юсуфа Зулейха весь мир темницей станет звать.

Себя я с облаком сравнил. Тебя — с цветком в расцвете сил.